Гумус - Гаспар Кёниг
Досадуя, что придется прибегнуть к химии, Артур выяснил, что цианид можно изготовить из абрикосовых косточек и даже из яблочных семечек. Он нашел несколько подходящих рецептов, но полученный таким образом амигдалин необходимо было переварить, чтобы тот превратился в яд. Отказавшись от идеи экологически чистой смерти, которая оказалась слишком трудоемкой, Артур заказал таблетки. Через две недели они были доставлены. Когда ему захочется раз и навсегда прекратить надоевший свист, нужно будет лишь выдвинуть ящик комода.
Оставалось решить, что делать с телом. По утрам, еще не одевшись, Артур смотрел на себя в зеркало и пытался представить, что произойдет с этой довольно заурядной, бледной и волосатой плотью. Он воображал себя окоченевшим, иссохшим, позеленевшим. Перспектива оказаться в гробу ему претила. Слишком клаустрофобично. Кремация? Двести пятьдесят килограммов углекислого газа, выброшенного в атмосферу. Какой смысл вести столь праведный с экологической точки зрения образ жизни, если потом все пойдет прахом? Поэтому Артур остановился на гумусации, то есть трансформации мертвого тела в гумус, новом методе, уже широко используемом в США и недавно разрешенном во Франции[35]. Труп, облаченный в биоразлагаемый саван, укладывается на землю и покрывается слоем из специальной растительной смеси (опилки, солома, торф и т. д.). Бактерии и грибки пируют в течение нескольких месяцев, ускоряя процесс разложения. Спустя какое-то время место гумусации навещает служащий современного похоронного бюро, чтобы бережно собрать и измельчить в пыль уже очистившиеся от плоти кости. Через год от могилы останется лишь небольшой черный, насыщенный влагой холмик – единственный след жалкого человеческого существования. Наследники получат несколько кубометров отличного удобрения, которое можно разбросать где угодно – на радость дождевым червям. Следовательно, вместо того чтобы тщетно пытаться достичь небес, человек с миром сойдет на землю, следуя по стопам миллиардов других живых существ и предоставив природе возможность продолжать ее невероятные приключения в одном из уголков нашей галактики.
Это был очевидный выбор. Артур отдаст свое тело земле, тем самым предприняв последнюю попытку по восстановлению плодородия почвы. Он написал завещание с инструкциями на этот счет и сохранил его в PDF-файле, защищенном паролем. Но стоило ли отправлять столь важный документ отцу? Чтобы потешить собственное тщеславие, тот вполне способен заказать мессу в церкви Сен-Жермен-де-Пре, а затем спровадить гроб прямиком на кладбище. Поэтому Артур отправил завещание Кевину. С напускной легкостью он объяснил, что это делается из предосторожности, на будущее, и уточнил, что пароль лежит в стоящей на камине коробке для чая. Итак, дело сделано. Теперь Артур мог рискнуть пожить еще немного – просто из любопытства, без обязательств продолжать. «Ты мог бы положить само завещание в коробку для чая», – резонно заметил Кевин.
Сделанные на случай смерти распоряжения вернули Артуру бодрость духа и способность вставать по утрам. Теперь, когда в его руках было, цитируя Монтеня, «полное и окончательное освобождение от всех бед», каждый прожитый день становился подарком времени. Чтобы перестать жаждать смерти, достаточно подготовиться к ней.
Однажды днем, доставив в «Лантерну» ящик молодого картофеля, Артур столкнулся с Леей, которая пришла купить имбирь для своих снадобий. Поскольку выпить пива, не отходя от кассы, возможности уже не было, Леа пригласила Артура к себе. Тот вежливо отказался. Теперь его вполне устраивал молчаливый диалог с умершими друзьями из домашней библиотеки. Леа настаивала, используя тон обеспокоенного врача. Артур сдался и с тяжелым сердцем последовал за ней, решив ничего не рассказывать. Он проглотит ее чай с бузиной и удалится.
В ашраме ничего не изменилось. Они уселись на подушки, скрестив ноги. Артур молча разглядывал хозяйку с ее непроницаемым лицом богоматери. Леа позволяла смотреть на себя, не моргала и не прятала взгляд. Казалось, она привыкла к отсутствию слов. Артур сдался и начал разговор с дежурных вопросов.
– Все хорошо, – ответила Леа. – Мое расписание заполнено на две недели вперед.
– Это клиенты из Сен-Фирмина?
– Не только. Сарафанное радио работает прекрасно. Мои пациенты приезжают за пятьдесят километров.
– Что именно ты с ними делаешь?
– Они жалуются на тысячу мелких болячек, но все их проблемы идут из головы. Я выслушиваю их, успокаиваю и восстанавливаю баланс их внутренней энергии.
Артур с трудом мог представить себе флегматичных нормандцев лежащими здесь и слушающими гонги. Он не сдержал скептического смешка.
– Я понимаю твою иронию, господин разумник. Возможно, ты удивишься, но я согласна. Все эти настойки, гонги, массаж ушей – лишь отвлекающие маневры. Главное – это время. Я предлагаю людям время, которое принадлежит только им, абсолютно конфиденциально. Со словами или без слов. Время, в течение которого они сами распоряжаются своей жизнью. В этом мире нет ничего нового. Раньше были священники, партийные идеологи, психологи. Они воплощали верования своей эпохи: Бог, Народ, Личность. Теперь настала очередь Природы. Поэтому люди вроде меня берутся за дело.
– Я и не предполагал, что ты настолько пессимистично смотришь на вещи.
Леа покачала головой.
– Как раз наоборот. Тебе тоже это могло бы пойти на пользу, Артур. Но я вижу, что ты пребываешь в состоянии чрезвычайно сильного сопротивления. Поэтому даже не буду пытаться. Могу только пожалеть тебя.
– Мне не нужна жалость. И гонги тоже.
С недавних пор Артур опасался звуков, которые неизбежно обращали его внимание на свист.
– Иногда, – добавила его собеседница будничным тоном, – я практикую оргазмическую медитацию.
Артур удивленно вытаращил глаза. Он всегда представлял себе Лею как некое бесполое существо, божественным образом избавленное от либидо.
– В нашем обществе люди больны желанием. Это самый глубокий, самый тугой, самый болезненный узел. Они говорят со мной то об одном, то о другом, бьются вокруг да около, а сами целыми днями
