Гумус - Гаспар Кёниг
Короче говоря, наихудшее место для встречи с Артуром. Кевин, осваивающий начальственный тон, отправил секретарше гневное сообщение в WhatsApp, впрочем, не забыв использовать эмодзи – чтобы не выглядеть законченным душнилой.
Я же просил маленький ресторанчик
Он заявлен как традиционное бистро
Секретарши отныне получили право обращаться к боссу на «ты», но их положение ничуть не изменилось: по-прежнему молодые и женственные, по-прежнему служат девочками для битья.
С удрученным видом Кевин отложил телефон. В конце концов, разумнее принять все как есть: отныне его жизнь протекает при содействии братьев Кост. Он не знал маленьких ресторанчиков, и ему не пристало стыдиться своего успеха.
Он посмотрел на свое отражение в зеркале на стене. Теперь Кевин знал, как высоко ценятся эти высокие скулы и чувственные губы. Наметившиеся морщины еще не испортили его юношескую привлекательность. Он должен использовать ее по максимуму. Такая красота недолговечна. С возрастом Кевин превратится не в маститого льва, а в престарелого красавчика.
Дверь ресторана распахнулась. Увидев клетчатую рубашку Артура, метрдотель поспешно преградил ему дорогу. Артур взглядом указал на Кевина.
– Шикарное место, – заметил он, садясь.
– Это не я выбирал, – признался Кевин.
Артур немедленно забыл о принятых им решениях. Его сердце учащенно билось.
– Я шучу. Это намного лучше, чем моя обычная еда: картошка, лук, помидоры и яйца. Круглогодичная диета. И хлеб, которым меня угощает Луи, мой сосед.
– Во всяком случае, ты ешь натуральные продукты.
– Натуральнее некуда. Но дважды в день, семь раз в неделю, немного надоедает… Я не был в Париже целую вечность. На самом деле здесь неплохо. Привычки быстро возвращаются.
Кевин повеселел. Чего именно он боялся? Они заказали бутылку бруйи и выпили за дождевых червей, как в старые добрые времена на террасе в АгроПариТех. Кевин настойчиво расспрашивал о Сен-Фирмине.
– Сплошной провал, – произнес Артур беззаботным тоном. – Во всех сферах – личная жизнь, финансы, профессия.
Кевин сделал вид, что изучает меню.
– Не волнуйся, – продолжал Артур, желая успокоить друга, – я счастлив там, с моими курами и книгами.
– Это главное.
– Да, все так говорят. Я примирился с самим собой. И со многими вещами.
– Не хочешь уехать оттуда?
– Не знаю. Куда?
Кевин задумался. В виду того, что он собирался предложить Артуру, эти слова обнадеживали.
Тем временем официант, собирающийся принять заказ, вдруг застыл на месте с поднятым карандашом в руке. Невидимая дрожь пробежала по залу, охватывая столики – один за другим. Наступила короткая, почти незаметная пауза, затем послышался шепот и скрип стульев. В ресторане появился сам Тома Песке.
«Смотри, это же космонавт!»
«Правда? В жизни он выглядит крупнее».
«Любимец всех французов».
«Нет, любимец – это Жан-Жак Гольдман»[36].
Камеры телефонов лихорадочно искали цель. Несколько человек попытались сделать селфи, запечатлевая свои искаженные крупным планом лица и фрагмент шевелюры Тома Песке в углу кадра. Какой-то мужчина лет сорока в приталенном костюме и с мешками под глазами, похожий на преуспевающего адвоката, только что принявшего кокаин, встал и попросил у космонавта автограф для сына, который видел его на обложке журнала Sciences & Vie Junior. Тома Песке выполнил просьбу, после чего направился к столику – в сопровождении метрдотеля, усердно размахивающего белым полотенцем, словно отгоняя комаров от почетного гостя. В спутнице космонавта Кевин узнал директрису книгоиздательства из компании «молодых лидеров». Он опустил голову, не решаясь окликнуть их, точнее, опасаясь, что они не ответят. Однако, проходя позади его кресла, Песке хлопнул Кевина по плечу:
– Как дела, Кевин? Пришел в себя после тех сумасшедших выходных?
Кевин пробормотал что-то невразумительное.
– Давай, до скорого!
Песке исчез в глубине ресторана, и теперь все взгляды были устремлены на Кевина, тронутого благодатью.
«Это не тот ли парень с дождевыми червями?» – послышался нерешительный голос.
«Попробуй погуглить».
Кевин сидел прямо, глядя прямо перед собой с невозмутимым видом, как он хорошо умел делать в любой непонятной ситуации. В зале возобновился обычный легкий гул, и официант, выйдя из оцепенения, записал заказ.
– Ты теперь настоящая звезда! – воскликнул Артур, делая вид, что впечатлен.
– Это просто случайность…
Кевин сделал глоток красного, готовясь к решительному шагу.
– Пойми, Артур, я не превратился в мерзавца.
– Но, наверное, ты общаешься с огромным количеством оных.
– Да, приходится.
Кевин взвешивал каждое слово. Артур молчал, тем самым недвусмысленно приглашая его продолжать. Подошел официант и пожелал им «приятной дегустации», стремясь, по всей видимости, подчеркнуть, что они находятся в ресторане братьев Кост, а не в какой-нибудь вульгарной забегаловке, где принято желать приятного аппетита. В обществе, где, как считается, голод удалось победить, речь больше не идет о том, чтобы поесть, а о том, чтобы вкусить, попробовать, насладиться.
Кевин рассказал другу обо всем: о привлечении капитала, о контрактах, о клиентах, о перспективах. Вермизавод в Мант-ла-Жоли уже не справлялся с наплывом работ. Поэтому Кевин нашел участок в регионе Лимузен, примерно в пятидесяти километрах от деревни, где жили его родители. Там около тридцати гектаров лугов и залежных земель, когда-то принадлежавших вышедшему на пенсию фермеру. Их можно превратить в гигантский вермикомпостер. Нужно только убедить местные власти в экономической целесообразности проекта, а Управление по охране окружающей среды – в его экологической значимости. После этого все возможно: настоящее раздолье, сотни линий по переработке отходов, миллиарды и миллиарды дождевых червей.
– Эпигеиков, – поправил Артур.
– Да, конечно.
