Сторож брата. Том 2 - Максим Карлович Кантор

— «Ты меня любишь?» — нарочито писклявым голосом сказала Жанна Рамбуйе, передразнивая мелодрамы. — Раз играешь, надо выигрывать.

— Я не играю, — печально сказал Рихтер, — но проигрываю.

— Проиграл. Я собиралась помочь, а теперь не могу. Что хочет Фишман, что хочет Полканов, уже не знаю. Астольфик тоже выразит пожелание. Сделаю, как скажут. Ты мне нравишься, но условия изменились.

— А война — по какому контракту?

— Сразу десять контрактов. Что-то замкнуло. Контракт на контракт наехал. Хохлам говорят, что это из-за их свободы. Дурачки верят. Деточек на убой гонят. Сколько перебьют, не знаю. И есть ли такой пункт в контракте, тоже не знаю.

Поезд шел ровно, Луций Жмур, человек с нашивкой батальона «Харон» на рукаве, дремал; временами встряхивался ото сна, ощупывал кобуру и проверял, на месте ли цыгане.

— Для России выбран противник идеально, — думал Марк Рихтер. — Обида и тоска Украины, из этого материала гитлеровцы лепили Бандеру, Мельника и Шушкевича. Грузины не годятся, их не хватит на долгую войну. Жизнь любят больше мести.

— Сладкая долгожданная месть, — зевая, сказал комиссар Грищенко. Всех в вагоне клонило в сон.

— Пришла пора! — крикнула рыжеволосая Лилиана. — За все ответите! За Голодомор! За Сталина! С каждого спросим.

Покорная судьбе, кроткая Соня Куркулис склонила голову:

— Виноваты…

— Раньше думать надо было, раньше надо было плакать! Чей Крым?

— Ваш Крым, украинский… — шептала Соня Куркулис.

— А что же молчали раньше?

— Но если русские свергнут Путина… Если Россия выведет свои войска из Донбасса? Если восстание поднимем? Мы с Кларой сами хотим распада России… — У Сони Куркулис теплилась надежда на снисхождение.

Справедливые глаза Лилианы Близнюк жгли Соню Куркулис.

— Украина избрана, чтобы разрушить Российскую империю. Украина займет ее место.

Она и правда так считает, — думал Рихтер. — У нее миссия. Прямо как мой брат Роман. Бедный глупый Роман. Вот теперь ту же самую имперскую идею переместили на Украину, в дикие степи.

И здесь, как и во многих иных случаях, автор должен дистанцироваться от ситуации, им описанной. Многие видели конфликт совершенно иначе, многие не соглашались с оппонентами, и вязкие дискуссии сложно свести к однозначным определениям. Автор полагает свою задачу в том, чтобы привести полярные аргументы. Находящийся ни в том, ни в другом лагере Марк Рихтер был человеком не героическим; точнее сказать, то геройство, которое принято считать геройством, было ему не присуще. Он жил не поступком, но речью, которую зачастую трактовал как поступок.

Марк Рихтер привык задавать своим студентам самые простые и самые при этом неудобные вопросы. Войны за Неаполитанское королевство — где схлестнулись интересы французов и фантазии итальянских князей — чем эти войны интересны? Ведь всякий думал, что погиб за какое-то право. За что этому солдату выпустили кишки? У него была жена, деточки, он поехал на войну за обладание Неаполем, поскольку наследник престола точно не обозначен. И кондотьеру всадили в живот алебарду, проткнули селезенку, выворотили наружу кишки. Он ползет по земле, кишки волочатся за ним, солдат хрипит, блюет кровью и думает, что умер за правду. Интересны Неаполитанские войны не сами по себе, но тем, что завершились они противостоянием Франциска Первого и Карла Пятого, а затем — торжеством испанских Габсбургов. Большая игра. В ней и был смысл Неаполитанских войн. А кондотьер погиб, потому что дурак.

— Скажите, — спросил Рихтер у валькирии, — а почему именно Украина избрана на эту важнейшую роль? Мне как историку любопытно.

— За то, что права Украины веками попраны.

— Ах, права! Я медленно соображаю.

Целью войны не может быть усмирение Путина, потому что система, созданная Путиным, до некоторой поры всех устраивала. Все просвещенные народы уже приноровились к торговле со стабильной Россией. Что изменилось? Это не война «за Украину», это война «против России». Стравить народы легко; Шелленберг с такой задачей справился быстро, а теперь работают еще качественнее.

— Чтобы победить Россию, вам потребуется очень много оружия. Украина ничего не производит.

— Оружие даст Запад.

— Много?

— Столько, сколько потребуется, чтобы раздавить кремлевского карлика и вас, его рабов.

Жанна Рамбуйе говорит о трех контрактах, действующих одновременно. Некоторые понятны, думал Рихтер. Как он не догадался: этот газопровод разрушат, чтобы не было возможности коммуникации с Европой. Европу лишат российской энергии — вот в чем смысл. Разве англосаксы допустят союз Германии и России и сильную Европу? Деиндустриализация Европы — в третий раз за сто лет.

Неужели в такое можно поверить? И вот из-за деревни Шепетовка рухнет экономика Европы, обвалятся рынки, и деиндустриализация Европы спасет пузырь Америки. Так понятно. Но это конспирология, как мне скажут, думал Рихтер. Не исключено, что это обычная колониальная война. Но ведь такое предположение слишком упрощает дело.

— Усе буде Украина! — назидательно говорил комиссар Григорий Грищенко, и лимонные рейтузы его сияли.

И, похоже, комиссар Грищенко был прав: дело шло к тому, что все то, что прежде называлось «западной культурой», стремительно превращалось в Украину. Европа рушилась, превращаясь в окраину мира, в плохо отапливаемый санаторий для пенсионеров.

— Неужели все будет Украиной? — с горечью спрашивал Марк Рихтер. — Совсем все?

— Да! Мы защитники европейской цивилизации! — ликовали степные свободолюбивые люди: и говорили они это аккурат в то время, как западная цивилизация рассыпалась в пыль. Вольным сечевикам казалось глубоко естественным, что западный мир перестанет существовать ради того, чтобы им, вольнолюбивым обитателям степей, было комфортно. Поскольку превратиться в Европу Украина никак не могла, следовательно, все вокруг должно было стать Украиной. Требовалось низвести весь мир вокруг до состояния Украины и тем самым достичь результата.

Только реально ли низвести готическую Европу до степной Украины? Город — до села? Невозможно. Славянское племя возбудили. Зачем? По какому контракту?

— Вы понимаете, надеюсь, — басил Грищенко, — суть противостояния?

— Не вполне понимаю, — ответил Рихтер. — Скорее всего, люди Запада не видят разницы между племенами, как в Руанде: хуту убивают тутси. И только.

— Воевать русские не умеют, — сказал Жмур. — И как ворам воевать? Все генералы — взяточники и казнокрады. За Украину встанут лучшие армии мира. А вы, мародеры и карманники, побежите перед нами и забьетесь в свои вонючие норы.

Он прав, думал Марк Рихтер. Наверняка все растащили: от скрепок до ядерного топлива. Держится гнилая конструкция на том, что вор — каждый, и на каждого вора имеется досье, и на Западе отлично знают, что верховные российские командующие давно построили особняки в Майами. С такой армией легко воевать.

Воры пригласили на трон России офицера госбезопасности, чтобы хладнокровный полковник вел учет награбленного; по той же нужде некогда пригласили славянские племена варягов: мол, земля наша велика