Собиратель историй - Иви Вудс
Дом Джона О’Конгейла похож на маленькую лавку аптекаря. С балок на потолке свисают пучки сушеных трав и цветов, и пахнет так, будто саму природу закупорили в банку. Очень опрятно и чисто, хотя обстановка совсем простая. Когда мы с Гарольдом вошли, Джон как раз подметал пыль. Оказалось, что рассказывать о тех, кого лечил, он не хочет, потому что придерживается строгого правила — хранить их тайны. А вот о фейри историй у Джона оказалось предостаточно — почти для каждой категории Гарольда!
Я была рада, что эти двое сразу поладили. Джон говорил на смеси английского с ирландским, поэтому я подключалась в качестве переводчика по необходимости. Как и Гарольда, его интересовал вопрос происхождения фейри, и оказалось, что он смотрит на это весьма философски. По большей части люди верили, что фейри произошли от туатов, четвертого из племен богини Дану, но Джон считал иначе.
— Я думаю, они пали с небес, но так и не попали в ад. Видите ли, внутри них нет истинной злобы, — Джон аккуратно сворачивал табачные листья в самокрутку.
— Падшие ангелы? — Гарольд вытащил блокнот и тут же принялся записывать.
— Можно и так сказать. Если послушать, что о них говорят, то становится ясно, что они творят добро в отношении добрых людей, а злым отплачивают злом. Они во всем прекрасны, только в них нет ни совести, ни постоянства. Безобидные, но такие обидчивые, что лучше вообще поменьше говорить о них, а если хочешь упомянуть в разговоре, безопаснее сказать «джентри» или na Daoine Maithe.
Гарольд поднял руку, прося Джона остановиться, и сказал, что ему нужно записать это ирландское выражение «фонетически». Я улыбнулась и постаралась сделать вид, будто понимаю, что это значит.
— А с другой стороны, порадовать их тоже легко. Если оставишь на ночь на подоконнике немного молока, то они сделают все возможное, чтобы уберечь тебя от несчастья, — добавил Джон.
— Вы когда-нибудь видели фейри, Джон? Как бы вы их описали? — спросил Гарольд.
— Видел, да только это не то, что можно рассказать, — Джон качнул головой. — В них все переменчиво, даже рост. Я думаю, они могут быть высокими или низкими, принимать любую форму — как пожелают. Им повезло: в отличие от нас, простых смертных, они не проводят дни в тяжелом труде, а напропалую пируют, дерутся да ухаживают за девицами. — И он подмигнул мне, отчего я немедленно покраснела. — Предки моего отца были из Белклера, что в Голуэе, и он рассказывал мне про большой холм под названием Нокма. Говорят, что там похоронен Финварра, король всех фейри Коннахта, а еще — что под холмом есть вход в подземный мир. Как бы там ни было, именно в тех местах произошла жестокая битва между фейри Коннахта и Манстера. Если кто проходит мимо, он, бывает, ощущает слабый ветерок или слышит жужжание пчел. Это и есть знак. Коли ветер поднимает листья с земли или сам воздух колышется, значит, где-то рядом фейри. Тогда нелишне приподнять шляпу и сказать им: «Благослови вас Бог!»
Гарольд только и успевал записывать. Я же, хоть рассказ Джона увлек меня не меньше, позволила себе полюбоваться Гарольдом из-под опущенных ресниц. Я смотрела на его руки, гладкие и без мозолей, с длинными тонкими пальцами. А ногти чище моих! Короткие темные волоски на запястьях становятся длиннее и гуще у края манжет пиджака. На секунду я представила, как бы выглядели руки Гарольда, если б он закатал рукава рубашки. Щеки тут же запылали, и оба мужчины наверняка заметили это, потому что, подняв глаза, я увидела, что они выжидающе смотрят на меня.
— Чаю? — как ни в чем не бывало спросила я, и оба, к счастью, кивнули. Я повесила чайник на перекладину над огнем и кочергой поворошила угли. Пока я гремела чашками, Джон продолжал:
— Мать моей невестки была местной повитухой. Как-то к ней обратился незнакомый мужчина: он был верхом на лошади и попросил помочь принять роды. Они поехали в большой особняк, где она не бывала никогда прежде. Когда ребенок родился, каждая из присутствующих женщин окунула палец в таз с водой и протерла глаза, и мать моей невестки сделала то же самое — только она потерла один глаз. А потом вернулась домой и думать забыла про эту историю. И вот однажды на ярмарке она встретила тех женщин из особняка. «Как поживает малыш?» — спросила она. «Хорошо, — ответила одна леди. — А скажи, каким глазом ты видишь нас?» «Левым», — призналась повитуха. Тогда эта леди подула ей в левый глаз и сказала: «Теперь не будешь». И повитуха ослепла на левый глаз навсегда.
Я разливала чай, а по коже у меня бежали мурашки. Кто бы мог подумать, что я живу рядом с людьми, которые так близко сталкивались с потусторонним! Неужели мы все носим эти истории в себе, но боимся рассказывать вслух, потому что это может разгневать Добрый Народец? А Гарольд? Вызовет ли его исследование невообразимый хаос, который обрушится на наши земли?
Мы еще долго по-дружески общались с Джоном, а потом попрощались, и Гарольд поблагодарил его за уделенное нам время. Однако когда мы вышли на улицу, то не увидели свои велосипеды.
— Я уверен, мы оставляли их у ворот! — Гарольд, оглядывающийся кругом, стал немного похож на пса, который гоняется за собственным хвостом.
— Верно, — согласилась я.
— Вы ведь не думаете, что кто-то украл их?
— Украл? Боже, нет, только не в наших краях.
— Может, это проделки джентри, — ухмыльнулся Гарольд. Я тоже улыбнулась. А потом мы оба резко перестали улыбаться, как будто одновременно подумали об одном и том же.
Я оглянулась и увидела, что велосипеды прислонены к стене сарая Джона.
— Вот же они! — я показала пальцем, но как-то неуверенно. Меня охватило сомнение, наши ли это велосипеды.
— Ах, в самом деле! — воскликнул Гарольд и выкатил оба на дорожку. — Теперь я вспомнил! Право, в мои преклонные годы память становится как швейцарский сыр.
Я не помнила, как выглядит швейцарский сыр, но точно знала, каково это — сомневаться в своих воспоминаниях.
Глава 13
3 января 2011 года
В глубине души Сара понимала, что ее проблемы не решатся по мановению волшебной палочки, поэтому не удивилась, когда снова проснулась посреди ночи с бешено бьющимся сердцем и на мокрой от пота простыне. На улице зарядил проливной дождь. Соломенная крыша скрадывала перестук капель, но по тому, как были залиты окна, было ясно, что в эту ночь
