Собиратель историй - Иви Вудс
— Могу я спросить, что это была за песня, которую вы пели для Билли?
— О, просто старая колыбельная, ее когда-то пела мне моя мама, а ей — ее мама.
— Жаль, что я не понимаю вашего языка. — В улыбке Гарольда промелькнула обычная для него жадность до новых знаний. — Можете рассказать, о чем она?
Я заколебалась. Из-за истории, которую поведал мистер Финнеган, Гарольд мог счесть меня деревенской дурочкой. И все же это лишь колыбельная, что тут такого?
— Это песня про фейри, которые поджидают на крыше, чтобы украсть ребенка, — сказала я.
— И такой колыбельной успокаивают детей? — недоверчиво уточнил Гарольд.
— Нет, вы меня неправильно поняли, — я терпеливо улыбалась, — вот о чем там поется:
Спокойной ночи, дитя мое, спи сладко,
На крыше дома прячутся проворные фейри,
Они играют и пьют под нежными лучами весенней луны.
И они спустятся, чтобы утащить моего малыша,
заманить его в свои сказочные земли.
Дитя мое, сердце мое, спи спокойно и крепко,
Пусть удача и счастье всегда будут с тобой.
Я здесь, рядом, я молюсь, чтобы ты был здоров,
Не бойся, малыш, они тебя не уведут.
Гарольд так и стоял, прислонившись к дверному косяку, будто я загипнотизировала его этой песней.
— Я был бы рад, если бы вы записали ее для меня… в переводе, конечно, — наконец сказал он. — С удовольствием включу вашу колыбельную в мою работу.
Я подумала, как легко с ним общаться. Для человека, который так сильно отличается от нас умом и положением в обществе, он держится непринужденно и, кажется, изо всех сил старается влиться в окружающую обстановку.
— А историю про человека, который убил свою жену, вы внесете в ваш список свидетельств? — спросила я.
— Несомненно. К несчастью, я не впервые слышу о подобном.
Он постоял еще какое-то время, повертел в руках шляпу, держа ее кончиками пальцев. Я не знала, что сказать. От этой истории у меня все внутри сжималось.
— Знаете, если вы передумали насчет помощи мне…
— Разумеется, нет! — перебила я. — Я вовсе не боюсь, если вы об этом!
— Подобной ошибки я не совершу. — Гарольд запустил пальцы в волосы и явно пытался скрыть улыбку. — Ладно, пожалуй, я пойду, пока остатки храбрости не покинули меня. На улице такая темень, а мое зрение — вообразите себе! — не улучшилось даже после половины бутылки самогона!
Мы неловко улыбнулись друг другу, и я проводила его до дверей, а потом помахала на прощание, пока он катил по дорожке свой велосипед. Крошечный свет фонаря заплясал в темноте, и я шепотом благословила Гарольда, чтобы он добрался домой целым и невредимым.
Глава 11
Раньше я надежно хранила секреты. Не то чтобы у меня не было соблазна ими поделиться, но, по словам взрослых, я утратила дар речи после истории с Милли. Мальчишки в школе дразнили меня тупоголовой, но я не обращала внимания на насмешки. После Милли меня ничто по-настоящему не могло разозлить или расстроить.
Это был яркий весенний день, над головками первоцветов распустились колокольчики, и обочина окрасилась в желто-голубой цвет. Мне было тринадцать, и я на целый день улизнула из дома. Дедушка прислал мне из Дублина новую замечательную книгу, «Маленькая принцесса» Фрэнсис Ходжсон Бернетт. Он то и дело отправлял нам подарки, и часто это были книги. Отец, видя посылку, всякий раз закатывал глаза, потому что главное, что он усвоил относительно книг, — это то, что они отнимают время, которое можно было бы уделить работе. Застав кого-нибудь из мальчиков с книгой, папа непременно интересовался, убрали ли они коровник, утрамбовали ли торф — тяжелой работы в доме всегда было навалом. Так что мы сбегали читать из дома в какое-нибудь укромное место: Падди прятался за сараем, Билли и Томми взбирались на вершину холма, а мы с Милли — на старый дуб.
Милли научила меня проверять, крепкая ли ветка, прежде чем ставить на нее ногу. От основания ствола вверх уходили четыре ветви, одна из них изгибалась в середине, создавая углубление, в котором удобно было сидеть. Весной дуб зацветал, и свежие листья пробивались через кору, все еще по-зимнему темную и голую. Отсюда открывался замечательный вид на нашу ферму и поля вокруг, я смотрела, как голодные ягнята тыкаются мордочками в вымя матери, а потом прыгают вокруг нее, как лягушки. Книгу я хранила в сокрытом от чужих глаз дупле: оно выглядело как разинутая пасть, как таинственный портал в потусторонний мир. Дупло располагалось в середине ствола и было таким глубоким, что идеально укрывало книги от непогоды. Мы с Милли часто приходили сюда после школы, чтобы прочитать пару глав, прежде чем отец придумает, чем нас занять. Я сидела в углублении, прислонившись спиной к стволу и болтая ногами в воздухе. Я как раз дошла до того места в книге, где умирает отец Сары и оказывается, что все его деньги пропали (будто смерть сама по себе недостаточно драматична). Не знаю, как долго я там просидела, но в какой-то момент послышались голоса. Два человека. Они не то чтобы кричали друг на друга, но точно о чем-то спорили.
— Ты сделаешь это!
— Нет, ты! Это ты его нашел!
Их выговор казался совершенно чужим для наших краев. Даже птицы как будто бы примолкли. Я осторожно высунулась и увидела близнецов Хоули: они стояли на обочине дороги, прямо за каменной стеной, отгораживающей нашу землю. Одетые в лучшие воскресные наряды (хотя был вторник), оба смотрели на что-то под ногами.
— Ты должен это сделать, — настаивала Оливия.
— Почему это? — спросил Джордж, явно недовольный тем, что им распоряжается девчонка.
— Испугался? Джорджи-Порджи, жирный и трусливый, глупый и ленивый!
Одну за другой она придумывала новые обидные дразнилки. Пытаясь разглядеть предмет их спора, я чуть не рухнула с дерева. Пришлось обхватить ветку руками и ногами и ползти вперед, как насекомое по травинке. В конце концов я с удивлением увидела коричневый комок шерсти, свернувшийся клубочком у края дороги. Крошечный зайчонок, застывший от ужаса, прижавший уши к спине. Он защищался единственным доступным ему способом: замер как вкопанный, надеясь, что его не заметят. Но Джордж каким-то образом увидел зайца, и теперь я наблюдала не меньший ужас на его лице.
— Я сделала это с птенцами в гнезде, а теперь твоя очередь, — сказала Оливия, протягивая брату большой камень, отколовшийся от
