Карл Любезный - Владимир Васильевич Москалев

Как хотела бы она иметь такого близкого друга! Ведь она одна, всегда одна… И не станет ли этим другом Этьен де Вержи, ведь Катрин говорила, что он в нее влюблен. Но так ли? И она бросила быстрый и мгновенно всё изучающий (что присуще любой женщине) взгляд на Этьена. Слегка смутившись, он опустил глаза, что позволило Анне сделать верный вывод: подруга была права.

— Вы должны простить меня, сир де Вержи, за то, что я не смогла принять вас, — вынудила она его поднять на нее взгляд. — Виной тому гонец, что привез весть из Блуа.

— Надо полагать, мадам, это вызвало у вас некоторую растерянность, которую сменила озабоченность. Загадочный поступок герцога и впрямь заставляет задуматься. В самом деле, не кроется ли за этим какой-либо скверный шаг с его стороны?

— Об этом и я подумала.

— Муж тебе не помог? — спросила Катрин.

— Мы решили дожидаться известий из Нанта. Что бы ни предпринял герцог, мне сразу же станет известно, и я сумею принять контрмеры.

— Игра может вестись тайно, — многозначительно обронил Этьен. — Вашим людям будет и невдомек, что на самом деле может таить в себе этот необычный визит.

— Вы имеете основания предполагать какую-либо каверзу по отношению к наследнику престола или, быть может, в мой адрес? — с любопытством спросила графиня де Боже.

Все напряженно ждали ответа. В полной тишине Этьен негромко проговорил:

— С давних пор французские короли мечтали покорить герцогство Бретань, объявив его территорией единого королевства. Ту же мечту, насколько мне известно, лелеял и ваш отец. Но что не удавалось королям, то может удаться герцогу, не правда ли? Так почему бы принцу Орлеанскому, потеряв королевство, не возместить ущерб, став владельцем такой территории, как Бретань? Немалый кусок — во много раз больше, чем тот, которым он нынче владеет.

— Отчего ему вздумалось бы так широко разевать рот? — недоуменно смотрел на приятеля Рибейрак. — С какой стати? Там правит Франциск, его кузен, самая младшая ветвь. Не думаю, что ему придет охота подарить свои владения старшей ветви.

— Такая охота может прийти только принцу Валуа. Вряд ли он станет делиться добычей с нынешней властью, к которой по вполне понятным причинам испытывает ненависть.

— Но каким образом? — не могла понять Анна. — Вам что-то известно, сир де Вержи?

— Не больше чем вам, мадам, поэтому то, что я хочу сказать, — всего лишь мои догадки.

— Каковы же они?

— У Франциска Бретонского, как вы знаете, есть дочь, его наследница. Тот, кто женится на ней, станет правителем Бретани.

— Но она еще девочка, ей всего семь лет!

— Помолвки случаются даже в годовалом возрасте.

— Ей-богу, — не выдержал Рибейрак, — на месте этого блудливого кота я женился бы на маленькой принцессе! Блестящий политический маневр, клянусь ягодицами Люцифера! В шахматах это называется «шах королю»!

— Именно это мне и пришло в голову, — сказал Этьен, — ведь Анна — старшая из двух дочерей Франциска. Правда, его супруга достаточно молода, чтобы родить ему наследника, но… младенцы часто умирают, и не всегда своей смертью.

На какое-то время Анна даже растерялась. Ведь случись так, как сказано, — и оба герцога поднимут против нее Бретань! Мало того, они найдут союзника в лице короля Ричарда, которому ее отец отказался платить «дань». Коли так, вновь начнется масштабная война; Людовик Орлеанский как отвергнутый претендент на регентство вполне способен на такой шаг, сторонников у него окажется немало… И тут она облегченно вздохнула: да ведь он женат на ее сестре! Значит, этому брачному союзу не бывать? В памяти внезапно всплыл разговор с отцом. А Рим?.. Стоит герцогу написать папе о своем «насильственном» браке с чудищем, от которого не может родиться ничего, кроме чертей, как понтифик даст разрешение на расторжение брака.

— Но ведь герцог Орлеанский женат! — высказала ту же мысль Катрин.

Анна горько усмехнулась:

— Рим сильнее нас… Но не думаю, что Франциск Второй решится на такой брак. У Анны Бретонской хватает женихов, и герцог пойдет на что угодно, лишь бы противостоять такому сильному соседу, как Франция. Кого же он возьмет в зятья — троюродного дядю короля Карла Валуа?

— Дядя этот представится изгоем, в результате чего хозяин уверует в то, что гость — враг новой власти, — молвил Этьен. — Ну, а поскольку у герцога Орлеанского окажется немало сторонников, а значит, удастся собрать значительные силы, то… Взять Амбуаз будет значительно легче, чем Париж.

— Боже мой, я и сама мечтаю поскорее оказаться в Париже! Город моего детства, моей мечты… Помнится, я хотела поговорить с вами об этом. Но это потом. А сейчас, в силу того что нельзя исключать и такого поворота событий, какой вам представился… — Какое-то время Анна размышляла, устремив взгляд в окно на полыхающие в лучах заходящего солнца луга в долине Луары. — Людовик рассчитывает взять меня коварством? Так я его возьму хитростью. Я напишу Франциску письмо, где попрошу его оказать двоюродному брату самое горячее гостеприимство, ибо он всегда был предан короне. Вряд ли после этого отцу придет охота выдать свою дочь за первого принца королевства, которое всегда стремилось прибрать к рукам Бретань.

— Браво, мадам! — бурно одобрил такое решение Рибейрак. — Клянусь непорочностью самого молодого из чертей преисподней, такая резолюция достойна вашего покойного батюшки!

— Идемте же скорее, друзья мои! Вы поможете мне составить такое письмо.

И все четверо скрылись за дверями, откуда совсем недавно вышла Анна де Боже.

Неведомо откуда вдруг появился человек и торопливо зашагал по коридору. Остановившись на мгновение, он бросил недобрый взгляд на эти двери, криво усмехнулся и зашагал прочь.

Глава 11

ДВА ВАЛУА

Замок Герцога Франциска Бретонского, потомка родов де Монфор и де Дрё, стоял почти у самого устья Луары, на правом берегу, в четверти лье от реки. Высокие стены, существенно укрепленные совсем недавно, шесть мощных башен с машикулями, глубокие рвы (внутренний и внешний), заполняемые водой из Луары, — таков в общих чертах замок, с ХIII по XVI век резиденция правителей Бретани.

Подъезжая к Нанту, герцог Орлеанский загодя отослал вестового, дабы тот поставил в известность хозяина замка. Франциск, узнав о госте, велел быть наготове и тотчас открыть ворота, едва появится кавалькада.

Она вскоре подъехала и встала у рва, против ворот, которые с обеих сторон охраняли две огромные башни с узкими окнами-бойницами. Спустя некоторое время копыта коней зацокали по мосту, словно в задумчивости неторопливо опустившемуся на толстых цепях. Вслед за этим затрещали лебедки, накручивая на барабан канаты, и поползла кверху — нехотя, громким скрежетом выражая недовольство нарушением