Океан. Выпуск 9 - Александр Сергеевич Пушкин
Прошел год. Год голодных и тяжелых буден: ремонт, вахты, тренировки, тревоги… В свободное время все мысли, все разговоры были об одном:
— Скоро и у нас двинут. Кольцо блокады изнутри ломать собираются…
— Глубоко немец зарылся, трудно будет выковыривать.
— Ничего, артиллерии у нас хватит. Авиация поддержит. Скорее бы только началось!
Скорее бы началось! Это желание владело всеми, кто был в осажденном Ленинграде. Об этом писала Ольга Берггольц:
В те дни безмолвны были дали.
Все замерли: приказа ждали,
Чтоб двинуть бурю на врага.
Все на одном сходились слове:
Вперед! Все было наготове.
Да, все было наготове… Разгром фашистов под Сталинградом и развернувшееся затем зимнее наступление наших войск вынудили германское командование снять часть своих сил из-под Ленинграда и бросить их на юг. И стало ясно — пришла пора прорывать кольцо блокады.
В группу корабельной артиллерии для поддержки сухопутных войск вошли и два миноносца из состава эскадры. Командующий эскадрой вице-адмирал Дрозд, получив в штабе флота задание, спешил на корабли, стоящие в верховье Невы. У трапа его встретил командир корабля, высокий бравый на вид капитан третьего ранга со смуглым лицом и лихими гусарскими усами. Отдав рапорт по всем правилам и хитровато улыбнувшись, он сказал:
— Мы уже кое-что слышали, товарищ командующий.
— Кое-что не считается… — отозвался Дрозд и быстро зашагал вдоль палубы.
А когда они вошли в командирскую каюту, Дрозд снял кожанку и, дружески положив руку на плечо командира, с радостью воскликнул:
— Наконец-то дождались!
И с этими словами он, кажется, сбросил с себя груз забот, помолодел, лицо его стало вдохновенным, ликующим.
— Вы понимаете, если удастся все, как задумано, это будет для немцев началом конца. А пока…
Он разложил на столе карту с широкой голубой полосой реки Невы, на южном берегу которой окопались вражеские войска. Анненское, Арбузово, Первый и Второй рабочие поселки и, наконец, Шлиссельбург — сейчас все это сильно укрепленные рубежи немецкой обороны. Их должны взять войска Ленинградского фронта и соединиться с Волховским фронтом.
— Нам с вами будет работа… — сказал Дрозд, на минуту оторвавшись от карты. — В чем трудность? Во время артиллерийской подготовки мы должны будем стрелять по немецкому переднему краю, но так аккуратно, чтобы не повредить невский лед. Иначе наши войска не смогут перейти Неву и наступление сорвется. Тем более, взгляните, вот здесь наших отделяет от противника лишь несколько сот метров. Так что огонь надо вести ювелирно, с предельной точностью. Противник, конечно, станет огрызаться. Я не хочу вас пугать, но будьте ко всему готовы…
Они долго сидели, обсуждая все, связанное с предстоящими стрельбами. Перед тем как уйти и уже прощаясь на трапе, Дрозд предупредил:
— Имейте в виду, я буду у вас на корабле. А пока готовьтесь.
— Есть, товарищ адмирал, будем готовиться! — отчеканил командир.
Через несколько дней начались приготовления к стрельбе из орудий главного калибра. Как скрытно ни велась подготовка, все понимали: близится наше наступление. С пушек снимали маскировку, жерла орудий развернулись в сторону левого берега Невы.
— Скоро начнется, — говорили везде — в башнях, погребах, кубриках, каютах.
12 января 1943 года раздался сигнал тревоги, палуба загрохотала под тяжелыми башмаками матросов, разбегавшихся по боевым постам.
— Только бы немецкая авиация не помешала, — говорили сигнальщики, всматриваясь в небо.
— Будь уверен, все предусмотрено. Видишь, над городом кружат наши истребители?
— Ох, и рванули бы мы, как там, в Сталинграде!
— Не беспокойся, так оно и будет.
Вице-адмирал Дрозд чуть свет был уже на корабле и в минуты, оставшиеся до открытия огня, находился в боевой рубке, ни во что не вмешивался, не приказывал, а только пристально наблюдал за действиями артиллеристов. И чувствовалось, был доволен…
Цели известны. Расчеты проверены. Радисты корабля установили связь с корректировочными постами.
Секундная стрелка корабельных часов пошла по последнему кругу. И вот дрогнул корпус корабля от башенного залпа. Миноносец накренился и снова встал на ровный киль.
Началось!.. Залпы следовали один за другим. Звуки от них сливались в один мощный гул, и над Невой плыли коричневатые облака дыма.
— Последний залп! — передали с командного пункта.
«Сейчас пехота пойдет», — сказал про себя Дрозд.
В рубке установилась настороженная тишина. Теперь оставалось ждать вестей с фронта, где уже, вероятно, начался бой. Вице-адмирал с суровой задумчивостью смотрел сквозь узкие амбразуры на расстилавшуюся белую равнину Невы. У самых бортов корабля снег лежал черный — опалил его огненный смерч, вырвавшийся из орудий.
— Товарищ адмирал! Есть сообщение! — доложил командир корабля. — Левый берег Невы в наших руках! Пехота захватила первую линию траншей.
— Добро! — откинулся Дрозд, глаза его радостно засветились. — Это не значит, что мы все сделали. Запросите, потребуется ли еще огонь.
Командир бросился в радиорубку и скоро вернулся, сообщив:
— Пока там все в порядке. Наступление развивается…
— В таком случае объявите готовность номер два. Чего же людей держать в напряжении.
Отбой тревоги!
Комендоры шли по палубе с видом именинников. Краснофлотцы других боевых частей обступили их.
— Ну, как прошла стрельба?
— Ни одного пропуска, ни одного заедания. Корректировщики с фронта отличную оценку дали…
Но боевая работа только начиналась, все последующие дни наступления в разное время с фронта просили: «Дайте огня!» И корабль стрелял до тех пор, пока войска Ленинградского и Волховского фронтов не прорвали железное кольцо блокады и не встретились в первом Рабочем поселке. Отныне он стал местом историческим.
Ленинград украсился алыми флагами. Изможденные, высохшие от голода герои-ленинградцы ликовали и плакали, еще не веря своему счастью.
В Кронштадте тоже стояли корабли эскадры. Они выполняли свою задачу — стреляли по немецким батареям, находившимся в районе Петергофа, сковывали их своим огнем во время нашего наступления.
«Эмка» командующего эскадрой неслась по льду Финского залива. В густой морозной дымке едва выступали характерные очертания острова Котлин — Кронштадтской крепости, увенчанной темным куполом собора.
Дорога эта часто обстреливалась. Приходилось объезжать воронки, полыньи, ледяные торосы. Путешествие было небезопасным, хотя на войне, в общем-то, и не знаешь, где тебя подстерегает смертельная опасность…
Пройдя всю ледовую трассу, машина выехала на берег и подкатила к «Рогатке» — месту постоянной стоянки кораблей.
Дрозд открыл дверцу и наказал водителю:
— Дел много… Возвращаться придется ночью. Так что заправься и часам к двадцати будь в полной готовности…
Действительно, в обратный путь собрались уже к ночи. Командир кронштадтской базы контр-адмирал Левченко дружески уговаривал Валентина Петровича задержаться:
