Флэшмен и Морской волк - Роберт Брайтвелл
Внезапно шум стих, когда из глубины зала вперед выступил человек. Это был мужчина с изысканными манерами, с аккуратно подстриженной бородой, в простых, но элегантных одеждах. Он двигался со спокойной уверенностью и властностью, и по тому, как все вокруг, даже дей, умолкли, я догадался, что это был Мустафа Али, премьер-министр. К моему удивлению, он заговорил по-английски, и переводчик теперь трудился лишь для дея и остальной аудитории.
— Мы бы бросили вас в наши тюрьмы, как сказал его высочество, если бы не наше уважение к британскому правительству. Я уверен, что захват нашего судна также был недоразумением или оплошностью и что оно будет освобождено. Не так ли, посол Флэшмен?
Я жадно закивал.
— Несомненно, нам просто нужно разрешить это недоразумение и вернуть оба корабля и команды их законным владельцам.
Премьер-министр сделал паузу и посмотрел на нас обоих с легкой усмешкой, игравшей на его лице.
— Любопытно, что именно вас, капитан Кокрейн, выбрали, чтобы упрекнуть какую-либо нацию в акте пиратства. — Он подошел к придворным и коснулся плеча одного из них. — Этот человек, Хассан, — один из наших лучших капитанов, и за последний год он захватил четыре корабля, а этот рядом с ним — всего один, но зато большой португальский купеческий корабль. Скажите мне, капитан Кокрейн, сколько кораблей вы захватили на своем маленьком суденышке, что стоит в гавани?
Кокрейн помедлил, не зная, спасет нас правда или погубит, но, как и я, он подозревал, что этот хитроумный новичок уже имеет неплохое представление об ответе, и потому ответил честно.
— Думаю, около сорока пяти кораблей.
Когда это число перевели, по залу пронеслись изумленные возгласы.
— И скажите, капитан, были ли среди этих кораблей какие-либо из порта Алжир?
— Нет, все они были французскими или испанскими.
Снова по аудитории прошел шепот; придворные начинали понимать, что перед ними — мастер их ремесла.
Премьер-министр снова улыбнулся и продолжил:
— А ваш самый недавний захват, капитан… Полагаю, это был испанский фрегат класса «шебека», «Гамо», тридцати двух пушек, который вы также захватили на том маленьком бриге, что стоит в заливе, не так ли?
Премьер-министр казался на удивление хорошо осведомленным, и снова, казалось, не было смысла это отрицать.
— Да, это так. Пятьюдесятью людьми против команды в триста двадцать человек. — Кокрейн не удержался от хвастовства и воспользовался возможностью напомнить о боевых качествах своих людей. — В данный момент у меня полный экипаж в сто человек, — добавил он.
И снова перевод вызвал изумленный шепот в зале.
— Совершенно верно, капитан. Вам не интересно, почему я так много знаю о вашем призе? — Поскольку мы не ответили, он продолжил. — Это потому, что канцелярия вашего адмирала только что продала его нам.
Что ж, в своей жизни я не раз бывал ошарашен до потери речи, но узнать, что люди, пославшие нас увещевать пиратское королевство, в то же время продали им новый военный корабль для их пиратских начинаний, было поистине немыслимо. Но у премьер-министра в запасе были и другие потрясения.
Кокрейн тоже явно пытался осмыслить ситуацию.
— Позвольте убедиться, что я вас правильно понял, сэр. Вы говорите, что, пока меня послали сюда обсуждать, э-э, недавние события, мое начальство продало вам испанский фрегат в качестве приза? — Его голос напрягся от гнева, и я понял, что он вот-вот взорвется от ярости.
Премьер-министр теперь выглядел почти виноватым.
— Именно так. Канцелярия вашего адмирала также заранее предупредила нас, что вы прибудете с неприятными новостями, и даже намекнула, что по вам не будут особо скучать. Затем они продали нам «Гамо» всего за пятьсот фунтов, словно ожидали какой-то ответной услуги.
— Пятьсот фунтов, — неверяще прошептал Кокрейн. Он надеялся получить за приз в двадцать раз больше.
— Они хотели, чтобы вы взяли нас в заложники… или убили? — вставил я, переходя к более насущному вопросу. Боже мой, я знал, что Кокрейна не любят, но это было уже смешно. — Это, должно быть, Мэнсфилд, — пробормотал я Кокрейну.
Он пришел к тому же выводу, потому что внезапно взорвался:
— Этот дряхлый, бесхребетный, вероломный ублюдок-членосос! Продал мой приз, да еще и сговорился, чтобы меня убили! Я ему голыми руками яйца оторву! Я ему его лживый язык из глотки вырву! Я… я убью этого мелкого мерзавца!
Мало кто может сравниться в красноречии с обманутым шотландцем.
Премьер-министр отмахнулся от стражников, которые бросились вперед, не поняв тирады и подумав, что Кокрейн угрожает премьер-министру или дею. Он снова улыбнулся и продолжил:
— Учитывая такую перспективу, капитан, вам будет приятно услышать, что мы не намерены оправдывать их ожидания и похищать или убивать вас. Сегодня утром я получил известие, что «Гамо» уже в пути. Я хотел получить это подтверждение до нашей встречи.
У меня в голове все кружилось. Я был так зол на Мэнсфилда, что мне и в голову не пришло, что нас могут похитить или убить после того, как премьер-министр раскроет заговор. Пока Кокрейн бушевал, во мне закипала холодная ярость. Как смеет какой-то вшивый клерк так играть нашими жизнями? Кем он себя возомнил, и, что важнее, как мы можем ему отомстить? Месть — это блюдо, которое подают холодным, и я ломал голову в поисках решения.
— Благодарственное письмо.
Они с недоумением посмотрели на меня, и я понял, что сказал это вслух.
— Могу ли я предложить, сэр, — сказал я, — чтобы вы отправили благодарственное письмо нашему адмиралу? Однако я бы с уважением порекомендовал отправить его напрямую адмиралу Киту в Абукирский залив, у побережья Египта, где он находится со своим флотом. Было бы особенно полезно подробно описать, сколь исключительно щедрым он был, отказавшись практически от всей своей доли призовых денег, и, пожалуйста, также поблагодарите его за предупреждение о нашем прибытии.
Премьер-министр рассмеялся.
— Я понимаю, как это отомстит вашему, э-э, «дряхлому другу», но какая от этого выгода мне?
— Если вы сообщите его светлости, что его щедрость побудила вас согласиться на обмен алжирского корабля и команды на британский корабль и команду, он ухватится за эту возможность,
