Флэшмен и Морской волк - Роберт Брайтвелл
Датчанин начинал успокаиваться, он хлопнул меня по плечу, ухмыляясь и указывая на тела на палубе позади нас, которым теперь помогали подняться двое из команды.
— Ты тут повеселился, да? В тебе есть кровь викингов, я думаю. — Он указал на Кокрейна, который кричал матросу, чтобы тот вернулся на «Спиди» за запасным британским военно-морским флагом, чтобы поднять его на «Гамо» в знак того, что он захвачен. — Вот же везучий сукин сын, — задумчиво произнес датчанин, что было самым кратким и точным описанием боя за «Гамо», какое я когда-либо слышал.
Благодаря смеси храбрости, хитрости и, как сказали бы некоторые, безумия, 6 мая 1801 года крошечный бриг «Спиди» захватил огромный фрегат класса «шебека» «Гамо». Я знаю, это звучит невероятно, — мне самому так кажется, а я там был, — но это исторический факт. Цифры потерь также подтверждают мои воспоминания, ибо наши потери в абордажном бою составили всего одного убитого и четверых раненых, включая бедного Паркера, который был в тяжелом состоянии с пробитой мечом ногой и мушкетной пулей в груди. Мы потеряли еще двух членов команды убитыми во время перестрелки бортовыми залпами: одного — от мушкетного огня с вражеской палубы, а другого — убило упавшим с мачты блоком такелажа. Четверо матросов были ранены и в той части боя, так что наши общие потери составили трое убитых матросов и один офицер и семеро раненых матросов. Для сравнения, на «Гамо» погибли капитан и боцман, тринадцать матросов были убиты и сорок один ранен.
Это было поразительное достижение и, по мнению многих, лучший бой один на один за всю войну. Только кто-то с творческим подходом Кокрейна мог вообще подумать, что такое возможно, но этого можно было достичь лишь против деморализованной команды, подобной тем, что мы видели на испанских судах. Кокрейн был прав и в другом: мне больше никогда не приходилось платить за выпивку в портовом городе, когда узнавали, что я служил на «Спиди», когда он взял «Гамо».
Любопытное примечание: мои подвиги в том бою недавно были увековечены в масле. Один из тех тощих молодых мичманов, мальчик по имени Рикетс, очевидно, преуспел и заказал художнику по имени Кларксон Стэнфилд написать картину боя, как он его запомнил. Я недавно видел эту картину в Королевской академии, и на ней отчетливо видно, как я на испанской палубе спускаю испанский флаг, в то время как испанский офицер нападает на меня, размахивая мечом. Какая-то старая карга, тоже рассматривавшая картину, сказала мне, что человек, спускающий флаг, — это сам Рикетс. Я поправил ее, так как на картине отчетливо видно, что человек, спускающий флаг, — это мужчина, а не мальчик.
Глава 15
Как оказалось, захват «Гамо» принес целый ворох новых проблем, не в последнюю очередь — двести шестьдесят три невредимых пленных, которые в любой момент могли осознать, что их обманули и что они значительно превосходят своих захватчиков числом. Арчи навел большую карронаду на люк и зарядил ее картечью, и до самого Порт-Маона рядом с ней стоял матрос с дымящимся фитилем, чтобы предотвратить любое восстание.
Бой привел нас в пределы видимости испанского побережья, и несколько испанских канонерок курсировали поблизости, наблюдая за происходящим, но не пытаясь вмешаться. Если бы они попытались, нам было бы очень трудно удержать оба корабля, держа при этом в узде пленных. У нас теперь оставалось всего сорок человек, чтобы увести и «Спиди», и «Гамо» от испанского побережья. Такелаж «Спиди» был разбит в клочья, поэтому сначала его взяли на буксир, чтобы увести оба корабля подальше от берега. Были даже разговоры о том, чтобы бросить его и вернуться только с «Гамо», но Кокрейн хотел привести его домой, чтобы «Гамо» возвышался над ним как его приз. Когда горизонт был чист, люди принялись за ремонт такелажа на «Спиди», и мы разделили команду. Раненые и двадцать человек, включая хирурга, остались на «Гамо», командование принял Арчи. Я тоже был на «Гамо», выступая при необходимости переводчиком. Кокрейн и оставшаяся команда остались на «Спиди».
Старший испанский офицер дал честное слово не помогать пленным отбить корабль, и ему разрешили выходить на палубу. Офицер, которого он подстрелил, казалось, поправлялся, и теперь он, похоже, стремился угодить и даже спросил, может ли он получить от Кокрейна справку, подтверждающую, что он выполнил свой долг во время боя. Кокрейн и слышать об этом не хотел, так как презирал испанца за плохую оборону корабля, но я пообещал офицеру, что он получит свою справку, если мы все благополучно доберемся до Порт-Маона. Так и случилось, и я составил справку о том, что он «вел себя как истинный испанец», которую Кокрейн с усмешкой подписал. Офицер, казалось, был в восторге от этого свидетельства, и годы спустя Кокрейн рассказал мне, что он узнал, что тот офицер использовал этот документ, чтобы обеспечить себе дальнейшее продвижение по службе в испанском флоте.
Путь обратно на Менорку занял несколько дней, но погода была благосклонной, и, несмотря на различные тревоги и опасения, мы удерживали вражеских матросов в трюме. Каждое утро проходила панихида по умершим раненым испанцам, но большинству Гатри сумел сохранить жизнь. По мере приближения к дому мысли начали обращаться к призовым деньгам, и каждый человек на борту принялся подсчитывать, во сколько оценит «Гамо» призовой суд. Как военный корабль, он мог стоить, пожалуй, десять тысяч фунтов, а нанесенные нами повреждения легко можно было исправить. Призовые деньги делились на восьмые доли: одну восьмую получал адмирал, две — капитан, две восьмые делились между опытными матросами, а оставшиеся три восьмые — между остальными офицерами и унтер-офицерами в порядке старшинства. Поскольку нас было так мало, это сулило каждому весьма приличную сумму. Даже такой почетный мичман, как я, мог рассчитывать на несколько сотен фунтов. Но для Кокрейна большей наградой была вероятность того, что ему дадут командовать «Гамо», и с более крупным и мощным кораблем он мог бы практически парализовать испанское побережье.
Наш вход в Порт-Маон был моментом гордости: маленький «Спиди» шел впереди, а над ним возвышался его приз, на котором над испанским флагом развевался военно-морской флаг в знак того, что он был захвачен. Пушки форта дали салют, и с других военных кораблей на рейде, мимо которых мы проходили, доносились поздравительные крики.
Однако, если
