Флэшмен и Морской волк - Роберт Брайтвелл

Это было все время, которое мне было нужно, чтобы поменять крышки, и теперь на виду оказались полые пули. Я протянул руку и взял одну, но, к своему ужасу, почувствовал, как свинцовая оболочка поддалась под кончиком моего пальца. Гастон снова смотрел на меня, и он непременно заметил бы зияющую дыру в пуле, когда та пойдет в пистолет. Быстро сообразив, я сделал вид, что уронил пулю, и она упала в траву у моих ног, скрывшись из виду. Я протянул руку и еще более осторожно взял вторую пулю и опустил ее в дуло первого пистолета. Шомполом я убедился, что пуля мягко легла на порох, но, сжав челюсти и издав тихий стон усилия, я создал впечатление, что забиваю ее с силой. Затем я сделал то же самое с пыжом, чтобы пуля не выкатилась. Несмотря на мои видимые старания, насколько я мог судить, хрупкая полая пуля осталась целой на дне ствола. Затем я проделал то же самое со вторым пистолетом и, насыпав щепотку пороха на полку каждого замка, чтобы та поймала искру от кремня и передала ее пороховому заряду, приготовил их к выстрелу. Я держал стволы обоих пистолетов так, чтобы рукояти были направлены на лейтенанта Гастона, чтобы он мог сделать свой выбор.

Оба секунданта взяли пистолеты и отнесли их своим дуэлянтам, которые теперь шли к центру поля, чтобы встретиться с распорядителем. Когда не участвующие в поединке собрались в центре поля, чтобы наблюдать, распорядитель объяснил, что, начав спиной к спине, каждый дуэлянт сделает десять шагов, а затем повернется. Они могли стрелять, когда распорядитель уронит платок. Распорядитель отошел на несколько шагов назад с линии огня, вытаскивая из кармана большой белый платок. Он дал команду начать шагать, и оба мужчины с напряженными бледными лицами двинулись в путь. Все произошло так быстро: через несколько секунд назначенное расстояние было пройдено. Оба повернулись боком к противнику и подняли оружие. Платок упал.

Оба выстрелили мгновенно, и, несмотря на большие клубы дыма, вырвавшиеся из каждого ствола, сразу стало очевидно, что оба были ранены. Я с ужасом смотрел, как Кокрейн, пошатнувшись, упал, схватившись за грудь, в то время как у француза подкосилась нога, и он тоже рухнул на землю. Как это могло случиться после всей моей тяжелой работы?

Обе группы поддержки бросились к своим дуэлянтам. Кокрейн рвал на себе одежду, чтобы осмотреть грудь, но к тому времени, как мы добежали до него, он уже смеялся от облегчения.

— Чертовщина какая-то, я почувствовал, как пуля ударила меня в грудь, но, похоже, она не пробила одежду.

— О, слава Богу! — воскликнул Арчи и бросился к брату, крепко его обнимая.

Гатри и Паркер оба посмотрели на меня, но Кокрейн, отталкивая Арчи, смотрел на француза, над которым теперь склонился их хирург.

— Я должен осмотреть графа, — сказал Кокрейн, поднимаясь на ноги и направляясь к распростертой фигуре.

Когда мы подошли, граф морщился от боли, пока хирург ковырялся в ране на его бедре.

— Как вы ранены, сэр? — с беспокойством спросил Кокрейн.

— Это лишь ранение в мягкие ткани, — ответил хирург. — Пуля, похоже, разлетелась, в ноге остался лишь ее осколок.

— Хвала Всевышнему! — воскликнул Кокрейн, теперь полный энергии и жизни. — Теперь честь удовлетворена, сэр. Я хотел бы извиниться за то, что ударил вас, мне следовало предвидеть, что мой костюм может вызвать недоразумение.

Так, только что рисковав жизнью, чтобы избежать извинений, Кокрейн теперь свободно их принес, хотя теперь, по крайней мере, его противник не мог потребовать, чтобы его отходили тростью согласно Кодексу дуэли.

Раненый француз, однако, проигнорировал извинения и спросил:

— Как вы, милорд? Вы схватились за грудь.

— О, я в порядке, — беззаботно ответил Кокрейн, — пулю остановила моя одежда.

Глаза француза подозрительно сузились.

— Что это за фокусы? Одна пуля разлетается на куски, а другая останавливается просто одеждой. Это неправильно.

Все замолчали. Оглядевшись, я с неприятным чувством осознал, что в этот уродливый момент все смотрят на меня. Что ж, нападение — лучшая форма защиты, и я точно знал, кто будет моей целью.

— Я согласен, — сказал я громко, чтобы все слышали. — Здесь, должно быть, был обман. Ваш человек проверил, что пули целы, но он настоял на использовании своего собственного пороха. Я проверял наш порох прошлой ночью, — солгал я. — Он пробил дыру в воротах сарая с двадцати шагов. Его же порох, — я указал на изумленного Гастона, — похоже, не способен пробить дыру в жилете с того же расстояния.

— Но… но… — выдохнул Гастон, подыскивая нужные слова по-английски.

Я не дал ему шанса сказать больше, наклонившись, чтобы поднять пистолет графа. Размахивая им перед Гастоном, я добавил:

— Может, это вы хотели защитить своего офицера? Может, вы думали, что, смешав сажу и пепел с порохом, вы ослабите заряд и заставите обоих промахнуться? Мы оба проверяли пули, но только вы проверяли порох.

С этими словами я с достоинством удалился, ну, по крайней мере, до тех пор, пока мне не пришлось поднять свой маленький столик и ящик с пистолетами и снова принять вид коммивояжера. Уходя, я услышал, как раненый француз спросил Гастона, что он наделал. Гастон настаивал, что порох был хорошим, и предлагал сжечь немного прямо там, но было уже поздно. Английская сторона теперь торжествующе покидала поле, некоторые — с подтвердившимися подозрениями о французском коварстве. Кокрейн и Арчи пошли вперед, громко обсуждая поразительный поворот событий, но Гатри и Паркер поравнялись со мной. На мгновение никто не говорил, а затем Паркер нерешительно спросил:

— Флэшмен, эти пистолетные пули… я видел, вы показали ему один набор, но заметил, что заряжали из другого. Порох действительно был плохим?

Я ухмыльнулся.

— Учитывая ваши обязательства как секунданта по кодексу и вашу честь джентльмена, вы действительно уверены, что хотите, чтобы я ответил на этот вопрос?

— Нет, — улыбнулся Паркер. — Поразмыслив, я думаю, неведение будет лучшим выходом. Вот, позвольте мне помочь вам и понести ваш маленький столик.

***

Примечание редактора.

 Дуэль действительно состоялась, как описано, и как Кокрейн, так и историки были озадачены отсутствием серьезных ранений, когда оба участника были подстрелены своим противником. Рассказ Флэшмена решает эту загадку. Мне не удалось найти других свидетельств использования таких полых пуль на дуэлях, но если