Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро
Кусочек утки обмакивают в густой темно-коричневый соус из пшеничной муки, ферментированной с соей в течение месяца, кладут на лепешку вместе с луком-шалотом или ростком лука-порея, сворачивают в рулетик и с наслаждением отправляют в рот, запивая теплым рисовым вином.
Для улучшения пищеварения после трапезы рекомендуется пропустить пару рюмочек маотая – крепкой гаоляновой водки, которую китайцы ошибочно называют вином и пьют в основном на банкетах во время ритуала ганьбэй. Это слово означает не «за здоровье» или «на здоровье», а дословно переводится как «видеть дно бокала». Многократное лицезрение донышка бокала грозит торжественным, но не слишком желанным похмельем, ведь крепость маотая превышает шестьдесят градусов.
Далее подают рыбу, почти всегда пресноводную, тушеную в пряных и сладких соусах, фаршированную миндалем и кедровыми орешками. А также золотые ножки или гигантских крабов с восхитительно нежным белым мясом.
Обычно в завершение подают пирожное из песочного теста с медово-соевой начинкой, приготовленное на пару, реже запеченное или обжаренное. Затем следуют фрукты, особенно арбуз, который здесь в изобилии круглый год, и сладкие, густые вина, чередующиеся с жасминовым чаем.
Ван утверждает, что для подобного банкета, метко названного «императорским», необходимо не менее десяти гостей, а стоимость его весьма велика – лучше о ней не говорить, но мы действительно словно оказались за столом императора династии Мин или Цин. Эти древние рецепты, передаваемые из поколения в поколение, бережно хранятся школой великих мастеров.
Изысканный этикет состоятельных клиентов требует заказывать блюда по меню, прикрывая их названия салфетками и ориентируясь только на цены, выбирая самые высокие, даже не зная, что они собой представляют. Заказы делаются нарочито громко, чтобы весь зал мог узнать и посмотреть в меню, какие же блюда соответствуют этим сумасшедшим ценам. По причудливым названиям невозможно понять, что это за кушанья, «Штормовое осеннее море», что бы это могло быть? А «Тревожная песнь рассвета»? Или «Гневный рев дракона»? Спрашивать, конечно, не стоит, это было бы дурным тоном и лишило бы обедающих удовольствия гадать. Когда блюда окажутся на столе, начнется соревнование на угадывание ингредиентов с возможностью «заработать» маленькие рюмочки граппы, которые нужно опрокинуть залпом и продемонстрировать перевернутый вверх дном бокал.
Тяньцзин
Когда развевался триколор
Поезд медленно въезжает в сельскую местность, не спеша, словно прогуливаясь между ивами и тополями, корни которых почти касаются воды каналов. За зеленью простирается бескрайняя равнина, на которой то тут, то там возникают крошечные деревушки с дворами, открытыми любопытным взглядам прохожих. Я стою у окна с переводчиком Чжу Чжаньтанем, который будет сопровождать нас в течение всего путешествия, – высоким 35-летним мужчиной с выступающим лбом.
Чжу говорит по-итальянски, и, возможно, это одна из причин, по которой он сразу же понравился нам. Кажется, вместе с нашим языком он перенял и итальянскую страсть к беседам. Он вникает в наши проблемы, пытаясь помочь нам понять свою страну, охотно дает любые разъяснения, готов помочь развеять наши сомнения, которых слишком много для человека, которому нужно быстро адаптироваться к повседневной китайской реальности. Но Чжу, как и мы, журналист. Он работает над итальянским разделом иллюстрированного журнала «Китай», выпускаемого крупным пекинским издательством «Пресса на иностранных языках».
Надо сказать, он сразу же произвел на нас впечатление человека, способного удовлетворить все наши сложные и разнообразные повседневные нужды. Он поможет нам заполнить пробелы в многочисленных официальных беседах, добавит ценные кусочки в огромную мозаику, которую мы пытаемся сложить, преодолевая трудности, кажущиеся непреодолимыми. Так много маленьких стен, мешающих нам увидеть, что скрывается за их пределами.
Бьяджи говорит, что невозможно узнать, что происходит по ту сторону стены, в соседней комнате. И это чистая правда. Но Чжу постоянно приоткрывает нам завесу тайны. Он дает нам возможность мельком увидеть то, что обычно скрыто от глаз, и делает это незаметно. Вместе с Энцо мы решили не требовать от него быть полезным, а просто наладить с ним искренние дружеские отношения, насколько это в наших силах.
Чжу прекрасно понимает возложенную на него роль, у него, конечно, есть свои ограничения, но он сразу, с первой же встречи, заставил нас почувствовать себя непринужденно. Он аккуратно записывает все в маленький зеленый блокнот, который носит в нагрудном кармане пиджака: наши просьбы, вопросы и полученные ответы. Он должен заботиться о бронировании билетов на поезда, самолеты, номеров в гостиницах, о назначении встреч и обо всех наших мелких повседневных нуждах, даже следить за нашим настроением и самочувствием.
Нам удается переступить порог приватности и заглянуть в его повседневную жизнь.
Даже семья Чжу не осталась не тронутой бурей Культурной революции: его отца, инженера на заводе, виновного лишь в том, что он был «техническим авторитетом», просто убили.
Чжу – порядочный коммунист, как и его отец, как и вся его семья. Но он не закрывает глаза и умеет четко различать искажения идеологии. Он не осуждает нынешних лидеров страны, они кажутся ему мудрыми, а это для него – достаточная гарантия стабильности. Он верит в будущее и с нетерпением ждет рождения своего первенца, которому суждено стать наследником поколения, ожидающего более благополучную жизнь. Его жена – китаянка из-за рубежа, она родилась в Индии, а в последние годы ее семья переехала в Пекин.
Чжу живет с ними в небольшой квартире, и сейчас, когда его жена беременна, а теща нездорова, он ведет домашнее хозяйство. Он встает рано утром и, прежде чем отправиться на работу на велосипеде, подметает полы, переставляет кровати, готовит обед, стирает.
Иногда он поднимается в пять утра и удивляется нашему скептическому восхищению. Он добавляет, что умеет чинить одежду, пришивать пуговицы, мыть посуду и заниматься всеми видами мелкого ремонта в доме, от электрики до сантехники.
Чжу считает себя счастливчиком, оценивая свою жизнь в целом. Несмотря на беспорядки и превратности судьбы, ему удается учиться и зарабатывать на жизнь. Работая журналистом-переводчиком за 60 юаней в месяц, он часто встречается с иностранными гостями и сопровождает их в долгих
