Вымирающие виды - Жаклин Мюррей

Эсе спросила, и в ее голосе уже не было той неуверенности, что звучала мгновение назад:

— Ты не беспокоишься, Ю'унг?

— Нет, потому что Криина и Старейшина не беспокоятся.

Ю'унг должна была верить, что говорит правду.

Кто-то крикнул:

— Эсе! Иди сюда! Семена готовы.

Эсе расправила плечи и зашагала к очагу, но оглянулась на Ю'унг, и ее влажные глаза сказали то, чего не могли выразить слова.

В лагерь вошли охотники во главе с Лааком. Они убили окапи, выпотрошили его в поле и теперь, вдали от хищников и падальщиков, принялись за разделку. Мясо свалили в общую кучу, сухожилия, жир и другие части — туда, где им и положено быть, а затем все еще полные сил охотники присели у огня, болтая о погоне, о следе и об успехе, пока ждали, когда приготовится мясо. Никто, казалось, не беспокоился, вероятно, они даже не заметили легкого запаха дыма в воздухе. К ним присоединился Б'о, спросил об охоте, о том, не было ли ранений — не было. Об отсутствии Криины никто не упомянул.

Эсе взглянула на Б'о, а затем на Ю'унг. Ее лицо посуровело, она вскинула подбородок, расправила плечи и громко заговорила с женщинами о похлебке и вечерних делах.

Она ведет себя как вожак. Охотники поймут, что Криины нет, но увидят, что Б'о, Старейшина, Эсе, старейшины и все мы продолжаем жить как обычно.

Но Ю'унг с трудом верила собственным словам. Беспокойство отбивало аппетит. Она отказалась от овощей и орехов, которые передавали по кругу, и без интереса слушала разговоры. Наконец она вскочила на ноги и взобралась на дозорный холм. Влажный свет заходящего солнца заливал поле перед ней. Тени ползли по утесам и сквозь деревья, но благодаря своему предельному зрению Ю'унг видела сквозь тусклый свет, видела обратный путь, по которому Высокие увели Криину через лес, на ту сторону, в глубокую долину, где она их и нашла. Они поднялись по противоположному склону и остановились попить у водопоя. Зажегся факел, потом еще и еще. Криина стояла рядом с Фирсом, ее волосы блестели в свете огня, рыжие пряди прыгали на груди и спине, а копье она легко сжимала в руке.

Ю'унг издала птичий крик, подходящий для этой местности, но немного фальшивый. Ее мать вздрогнула, но никто из Высоких не отреагировал. Ю'унг это не удивило. Они были пришельцами и еще не могли отличить местных птиц от пролетных.

Она знает, что я с ней.

Криина и ее провожатые спустились в другую долину. Ю'унг ждала, что увидит, как они поднимутся по противоположному склону, но они не появились.

Они идут по дну долины. И она побежала обратно в лагерь.

Все собрались у костра. Старейшина сидел на своем обычном месте, его лицо было спокойным, здоровая рука лежала на сильной ноге, а поврежденная свободно свисала.

Ю'унг скользнула рядом с ним. Никто не спрашивал ни об отсутствии Криины, ни о бесстрашных чужаках, ни о воздухе с привкусом дыма. Если бы им грозила опасность, Старейшина сказал бы им.

Вожаки должны показывать силу, чувствуют они ее или нет.

Он слабо улыбнулся и постучал по своему колену.

Она моргнула. С Крииной все в порядке.

Свежее мясо на огне приобрело соблазнительный розовый оттенок, похлебка уже превратилась в густой, дымящийся бульон. Ю'унг вдыхала ароматы, позволяя теплу стереть тревогу, кружившуюся в ее голове из-за Криины, Гневной Горы и Высоких. По кругу передали чашу со смесью разной еды. Каждый накладывал в свою тыкву то, что хотел, не больше, чем съест, но мог взять то, что останется в конце.

Покончив с едой, Ю'унг принялась за чистку свежей шкуры. Старейшины решат, кому нужна новая. Все, что делала Ю'унг, — это чистила, кроила и шила. Она работала, пока огонь не превратился в угли, ее руки были проворны, а ум — в смятении. Она последней свернулась в своем гнезде и провалилась в сон без сновидений.

Пока Ю'унг размышляла, какие дела сегодня важны, подошел Старейшина.

— Криина может сегодня не вернуться.

Ю'унг кивнула, словно ее это не беспокоило, но это было не так.

Солнце начало свой спуск. Охотники не добыли мяса, но женщины собрали охапки цветов, стеблей и орехов для похлебки. Ю'унг провела день, сшивая свежевычищенную шкуру, ее взгляд метался между работой и деревьями, где в конце концов должна была появиться Криина. Когда притворное терпение иссякло, она взобралась на дозорный холм и нашла там Лаака. Они молча лежали на земле, их взгляды были устремлены вдаль, полные решимости не дать чужакам застать их врасплох.

Солнце скоро уснет. Ю'унг оставила Лаака одного на утесе, чтобы проверить Старейшину, вылечить то, что требовало лечения в отсутствие Криины.

Он поднялся, когда она подошла.

— Проводи меня к ручью. Путь труден.

Он всегда делал последний глоток воды, прежде чем тьма овладевала землей. Они шли медленно, но целеустремленно. Старейшина наслаждался этим временем вдали от племени. Его скованные, осторожные движения говорили о том, что он не ел кору от боли, которую давала ему Криина. Она утомляла его, а это чувство ему не нравилось, поэтому он предпочитал есть ее перед сном. Не то чтобы он спал — те дни давно прошли, — но кора от боли позволяла ему дремать.

Сегодня, как и всегда, он усердно трудился для племени. Его многочисленные травмы мешали ему выполнять задачи, требующие передвижения, силы или ловкости, но не мешали оббивать камни, шить и толочь клубни. Что было незаменимо для Народа, так это мудрость Старейшего, приобретенная через бесконечный опыт, бесчисленные разы, когда он вел за собой, и чутье, которым обладали немногие.

Они добрались до ручья и оба опустились на колени, чтобы попить и ополоснуть тела водой.

Утолив жажду, Ю'унг спросила:

— Старейшина. А что, если она не вернется?

Он отмахнулся.

— Ты недооцениваешь свою мать. И себя.

Глаза Старейшего смежились, и Ю'унг помогла ему вернуться в его гнездо, чтобы он отдохнул, пока она чинила дыру в его рубахе. Закончив, она скрестила руки на животе и принялась грызть и без того обкусанный заусенец. Из него выступили крошечные капельки крови, и она сунула обе руки под себя и уставилась на тропу, по которой ушла Криина.

Криина не появлялась, и Ю'унг наконец уснула.

Поздно на