Флэшмен и Морской волк - Роберт Брайтвелл

— Что ж, если это щипчики для ногтей, то чертовски грубые. Они сломали все пальцы и сорвали все ногти со рук священника. Осторожнее с ним, парни.

Теперь я мог стоять и хотел лишь выбраться из этой комнаты. Когда я вышел на улицу, уже виднелся тусклый серый свет рассвета. В маленьком огороженном дворе, окружавшем башню, у ворот лежали тела двух испанских солдат, а еще четверо были связаны как пленники.

— Вы случайно не захватили или не убили испанского полковника? — спросил я, увидев тела.

— Нет, — сказал Кокрейн, выходя за мной. — Арчи последовал за тобой в город, видел твой арест и насчитал всего полдюжины солдат, но их, скорее всего, больше. Я привел тридцать человек из команды на случай, если придется тебя вырубать. Эй, а это что такое?

Через ворота мы увидели нескольких горожан во главе с толстяком, перевязанным кушаком, которые направлялись во двор. Кокрейн пошел им навстречу, и толстяк тут же разразился потоком быстрой испанской речи, и Кокрейн посмотрел на меня в ожидании перевода.

— Это мэр города, — объяснил я, — и он спрашивает, нашли ли мы их священника и жив ли он.

Кокрейн подвел мэра к месту, где теперь лежал старик, прислоненный к внешней стене башни; им занимался Гатри, корабельный хирург. Один из других посетителей пошел с мэром, который тут же разрыдался, увидев священника и пропитанные кровью тряпки, которые осторожно снимали с его рук.

— С ним все будет в порядке? — спросил я Гатри.

— О да, полагаю. Пальцы у него будут немного кривоваты, но если он оправится от шока последних нескольких дней, все будет хорошо. Он выглядит крепким стариком.

Другой посетитель представился по-английски.

— Я местный врач. Я присмотрю за отцом, когда вы уедете. Вероятно, лучше будет спрятать его за городом на случай, если солдаты вернутся. — Врач свысока посмотрел на мэра, который теперь сидел на корточках рядом со священником и, всхлипывая, извинялся перед ним. — Мэр смущен, потому что горожане уже несколько дней настаивали, чтобы он потребовал у солдат освобождения нашего священника. Но он боялся.

Встретившись с Абрантесом, я сочувствовал мэру. Любые подобные требования, скорее всего, закончились бы для него раскаленным маникюром. Вспомнив о своей миссии, я спросил:

— У священника есть родственники в этих краях?

На секунду врач странно на меня посмотрел, словно я намекал, что священник погряз в грехе и прячет где-то неофициальную жену и детей, но затем, решив, что вопрос задан искренне, ответил:

— У него есть брат, который живет в Кадисе. Мы послали ему сообщение, как только священника арестовали, поскольку у него есть некоторое влияние среди военных. Но он еще не прибыл.

Я понял, что должен передать послания священнику здесь и сейчас. Я видел, как к башне подходят все новые горожане, в том числе двое с носилками.

Я присел на корточки рядом со священником, Гатри и мэром, который, казалось, уже приходил в себя.

— Не могли бы вы оставить меня наедине со священником на минуту? Он был большим утешением, когда мы были вместе в плену, и я хотел бы его поблагодарить.

Гатри, конечно, знал о моей миссии и улыбнулся. Он встал и отвел других зевак и мэра на несколько ярдов в сторону, чтобы дать нам уединиться.

— Ваш брат уже в пути, — тихо сказал я. — Бумаги для него спрятаны в щели между стеной и гротом Девы Марии на перекрестке в городе. У вас есть кто-то, кому вы доверяете и кто может их забрать для вас?

— Я не знал, что вы знаете, что бумаги для моего брата, — тихо проговорил священник. — Когда вы сказали солдату, что не знаете, я подумал, вы говорите правду. Спасибо, что защитили моего брата. — Даже в такой момент, когда его руки, должно быть, горели от боли, священник излучал спокойное достоинство. Он добавил: — Да, я смогу их забрать. Я знаю это место.

Я почувствовал, что просто обязан быть с ним честен. Мы делили эту камеру, и я не хотел его обманывать.

— Не думаю, что я смог бы защитить вашего брата, подвергни они меня пыткам.

— Знаю. Я и сам теперь сомневаюсь, хватило бы у меня сил, если бы я защищал не родного брата. Но Бог дает нам силы, когда мы молим его о помощи. Возможно, он услышал ваши молитвы и послал спасение? — Старик улыбнулся этой мысли. — Поблагодарите за меня ваших друзей. Я бы дал вам благословение, но поскольку вы протестант, а руки мои сломаны, это было бы и мучительно, и тщетно. Но я желаю вам и вашим друзьям всего доброго… покуда вы не охотитесь на невинных испанцев.

— Удачи вам и вашему брату, — ответил я, поднимаясь.

Люди с носилками и врач подошли, чтобы перенести священника со двора, но он настоял на том, чтобы выйти без носилок, и по пути лично поблагодарил Кокрейна за спасение. После этого Кокрейн подошел ко мне.

— Не люблю я священников. Слишком много в них гнили, когда прощение грехов можно купить за деньги. Но в этом, надо признать, есть мужество. Ваша миссия здесь завершена? Я бы хотел отправиться в путь.

Едва я открыл рот, чтобы ответить, как прозвучал горн.

— А вот это мне не нравится, — сказал Кокрейн и одним махом вскочил на бочки у северной стены, чтобы выглянуть наружу.

Я бросился за ним и как раз успел увидеть, как в трехстах ярдах от нас из зарослей на севере показался эскадрон из примерно шестидесяти испанских кавалеристов и выехал на полосу твердого песка и гальки у самого моря. Я посмотрел направо, чтобы сориентироваться — ведь когда нас сюда привезли, я был без сознания и понятия не имел, где находится башня. Море билось о пляж в двухстах ярдах справа от нас, и там, на пляже, стоял катер, доставивший команду «Спиди», и горстка местных рыбацких лодок. Кавалерия остановилась у самой воды и, казалось, чего-то ждала.

— Они провоцируют нас на рывок к шлюпке, — сказал Кокрейн. — Это будет бойня. Они настигнут нас со своими саблями задолго до того, как мы успеем ее спустить на воду.

— Где «Спиди»? — спросил я.

— О, он надежно укрыт в соседней