Когда-то тому назад... Сказки английских писателей - Джон Рескин
— Неужели? — удивился Пак. — Что касается меня, то я придерживаюсь того мнения, что наивная душа…
— Это я — наивная душа? Ну, уж воистину! — воскликнул мистер Калпепер.
— …очень наивная душа, упорствующая в своих заблуждениях, но обладающая высоким мужеством, могущественнее всех звезд, вместе взятых. Так что я искренне признаю, что спас деревню ты, Ник,
— Это я упорствующий? Я упрямый? Весь свой скромный успех, достигнутый при Божьем благоволении, я отношу за счет астрологии. Не мне слава! А ты, Робин, почти слово в слово повторяешь то, что говорил на проповеди этот слезливый осел Джек Маржет. Перед отбытием к себе в «Красный лев», Спиталфилдс, я был на одной его проповеди.
— A-а! Заика Джек читал проповедь, да? Говорят, когда он поднимается на кафедру, все заикание у него пропадает,
— Да и мозги в придачу. Когда чума прекратилась, он прочитал полную преклонения передо мной проповедь, для которой выбрал следующую строчку[42]: «Мудрец, избавивший город». Я бы мог предложить ему иную, лучшую: «Всему под солнцем есть…»
— А что толкнуло тебя пойти на эту проповедь? — перебил его Пак. — Ведь вашим официально назначенным проповедником был Вейл Аттерсол[43], вот ты и слушал бы его нудные разглагольствования.
Мистер Калпепер смущенно заерзал.
— Толпа, — сказал он, — дряхлые старухи и — хм-хм — дети, Элисон и другие, они втащили меня в церковь буквально за руки. Я долго не мог решится, доносить на Джека или нет. Ведь то, что он называл проповедью, было не лучше уличного балагана. Я легко мог бы доказать всю ложность его веры, которая, основываясь исключительно на пустых баснях древности…
— Говорил бы ты лучше о травах и планетах, Ник, — сказал Пак, смеясь. — Тебе следовало бы сообщить о нем вашему магистрату, и Джека оштрафовали бы. Так почему же ты все-таки пренебрег своим прямым долгом?
— Потому что, потому что я сам на коленях припал к алтарю, к молился, и плакал со всеми. В медицине это называется приступом истерии. Что ж, быть может, это и была она.
— Да, все может быть, — сказал Пак, и дети услышали, как он завозился в сене. — Послушайте, в вашем сене полно веток! Неужели вы думаете, что лошадь станет кормиться листьями Дуба, Ясеня и Терновника? А?
«Динь-динь-динь!» — раздался из-за поворота звоночек велосипеда. Медсестра возвращалась с мельницы.
— Как там, все в порядке? — крикнула Юна.
— В полном! — донесся ответ. — В следующее воскресенье их будут крестить.
— Что? Что? — И Дан, и Юна подались вперед и нажали на половинку ворот. Она, наверное, была плохо закреплена, потому что распахнулась, и дети, с ног до головы облепленные сеном и листьями, вывалились наружу.
— Надо узнать, как двойняшек назвали. Бежим! — предложила Юна, и они помчались вверх по склону, пытаясь докричаться до медсестры через изгородь. Она наконец сбавила скорость и сообщила им имена.
Вернувшись, дети обнаружили, что Мидденборо выбрался из стойла, и они добрых десять минут носились за ним при свете звезд, пока не загнали на место.
Наши предки
Наши предки знавали целебные травы:
Боль облегчить и болезни лечить.
Травы лечебные, не для забавы,
Сколько могли их в полях различить!
Фиалковый корень, валериана,
Кукушкины слезки — выбор велик.
Звали так звонко их, нежно и странно:
Рута, вербена и базилик.
Все травы, что лезли из влажной земли,
Предкам полезными быть могли.
Наши предки знавали массу историй,
Легенд о связи трав и планет.
Подчинялся Марсу фиалковый корень,
Солнцу — подсолнух и первоцвет.
Праотцы вычисляли сферы,
Для каждой планеты свой час наступал.
Хозяйка розы, конечно, Венера,
Юпитер дубом всегда управлял.
Есть об этом в старинной книге рассказ,
Наши предки его донесли до нас.
Наши предки знали о жизни так мало —
Так мало знали в прежние дни.
Их леченье, бывало, людей убивало,
И в ученье своем ошибались они.
«Причину болезни в небе ищите, —
Они повторяли вновь и вновь. —
Ставьте пиявок, — кровь отворите,
Пиявок ставьте-пускайте кровь».
Был метод несложен, был метод лих —
Но столько ошибок случалось у них!
Но если, и травы презрев, и приметы,
Болезнь наводняла нашу страну —
Твердой рукой они брали ланцеты
И какую бесстрашно вели войну!
Кресты на дверях начертаны мелом[44].
Объезжал фургон с мертвецами дворы,
А предки своим были заняты делом,
Как отважны были они и храбры!
Не знаньем, а только отвагой сильны,
Не страшились предки неравной войны.
Если верно Галеново утвержденье
(Мог бы его Гиппократ[45] подтвердить),
Что к мертвому прошлому прикосновенье
Сомненье в себе помогает изжить —
Высокие травы, сжальтесь над нами,
Смилуйтесь, звезды в небе ночном!
Наверно, мы слишком много познали,
Но выход не только в знанье одном.
Припадем же к земле, взор пошлем к небесам:
Наших предков отвагу даруйте нам!
Рождественская песнь
Велев перед царем быку
Колена преклонить,
На землю Бог мороз послал,
Чтоб ей к весне ожить.
Чтоб ей к весне ожить, милорды,
Сдержать он слово мог.
Во благо слово — так что такого?
Нам неподсуден Бог!
В мороз скользим мы на коньках
По льдистым берегам.
В низине дерево скрипит
И рвет всю душу нам.
И рвет всю душу нам, милорды,
И ствол его продрог.
Во благо слово — так что такого?
Нам неподсуден Бог!
Куда же ствол? Вот разве сжечь,
Чтоб угли докрасна,
Чтоб нас хотя б согрела печь,
Пока придет весна.
Пока придет весна, милорды,
Оттает гравий дорог.
Во благо слово-так что такого?
Нам неподсуден Бог!
Господь хозяина спасет
" alt="Джон Рёскин - Король Золотой реки">
