Есенин - Василий Берг
А Мариенгоф в «Романе без вранья» пишет: «Нехорошая кутерьма захлестнула дни. Розовый полусумрак. С мягких больших плеч Изадоры стекают легкие складки красноватого шелка…
– Изадора, сигарет!
Дункан подает Есенину папиросу.
– Шампань!
И она идет за шампанским.
Есенин выпивает залпом стакан и тут же наливает до краев второй.
Дункан завязывает вокруг его шеи свои нежные слишком мягкие руки…
Она шепчет:
– Essenin krepkii!.. oschegne krepkii.
Таких ночей стало семь в неделю и тридцать в месяц.
Как-то я попросил у Изадоры Дункан воды.
– Qu'est-ce que c'est “vodi”?
– L'eau.
– L'eau?
Изадора забыла, что вода тоже может утолять жажду. Шампань, коньяк, водка…»
Что побудило нашего героя к знакомству с Айседорой Дункан? Ее слава? Надежда на то, что она поможет снискать мировую известность? Желание украсить свой личный небосвод новой яркой звездой? Или просто так сложилось?
А черт его знает! При всей своей кажущейся предсказуемости Сергей Есенин был непредсказуемым, импульсивным и эмоционально лабильным человеком. Биографы любят рассуждать о том, что он мог быть и нежным, и жестоким; и заботливым, и бессердечным; и добрым, и злым; и хорошим, и плохим… Давайте отставим все эти категории в сторону и признаем, что Сергей Александрович Есенин был человеком настроения, причем – человеком эгоистичным, все векторы души которого были направлены вовнутрь, на себя, любимого и единственного (простите автору, если он кого-то расстроил, но он не хотел никого обидеть, а просто констатировал бросающиеся в глаза факты). Осенью 1921 года Есенина привлекала мысль о знакомстве с Божественной Босоножкой, мировой знаменитостью, и он воплотил эту мысль в жизнь, чем внес в нее некоторое разнообразие… А дальше то ли чувства закрутили-заворожили, то ли того требовал расчет, но дело дошло до официального бракосочетания, состоявшегося 2 мая 1922 года.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.
Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину
Сорока с лишним лет
Называл скверной девочкой
И своею милою.
«Счастье, – говорил он, —
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым —
Самое высшее в мире искусство».
Замысел поэмы «Черный человек», отрывок из которой вы только что прочли, возник у Есенина во время его зарубежной поездки с Айседорой Дункан, поездки, которая сначала представлялась… Впрочем, не будем торопить события, всему свое время.
Перед бракосочетанием Айседора слегка подправила свой возраст и формально стала на несколько лет моложе… «Я ее видел раньше очень давно и только издали, на эстраде, во время ее гастролей в Петербурге, – вспоминал о Дункан Михаил Бабенчиков, бывавший в особняке на Пречистенке. – Сейчас передо мной стояла довольно уже пожилая женщина, пытавшаяся, увы, без особенного успеха, все еще выглядеть молодой. Одета она была во что-то прозрачное, переливавшееся, как и халат Есенина, всеми цветами радуги и при малейшем движении обнажавшее ее вялое и от возраста дряблое тело, почему-то напомнившее мне мясистость склизкой медузы. Глаза Айседоры, круглые, как у куклы, были сильно подведены, а лицо ярко раскрашено, и вся она выглядела такой же искусственной и нелепой, как нелепа была и крикливо обставленная комната, скорее походившая на номер гостиницы, чем на жилище поэта». Подобная характеристика из уст Галины Бениславской могла бы вызвать подозрения в предвзятости, но у Бабенчикова не имелось поводов для неприязни к Дункан, он просто записал то, что увидел.
Можно предположить, что «исправление» даты рождения было вызвано не только естественным желанием казаться моложе, но и поведением Есенина, которого весьма скоро начала тяготить солидная разница в возрасте. Вот показательный отрывок из воспоминаний Вадима Шершеневича: «На Садовой в комнате Жоржа Якулова собрались гости: легко в те годы уже пьянеющий Якулов, Есенин с Айседорой, вернее, Айседора с Есениным. Она танцует. На полуноте Сергей одергивает пианиста и кричит Айседоре:
– Брось задницей вертеть! Ведь старуха! Сядь! Лучше я буду стихи читать!
Легкое смущение. Айседора послушно садится. Сергей читает одно, другое, третье стихотворение. И сразу:
– Танцуй, Айседора! Пусть все знают, какая ты у меня!
Во время танцев он тянется к стакану, и через несколько мгновений наклоняется к скатерти лучшая голова и Есенин спит.
Тому периоду Есенина был свойствен калейдоскоп настроений».
Калейдоскоп настроений – симптом тревожный. По-научному частые перепады настроения, зачастую вызванные малозначительными причинами, называются «эмоциональной лабильностью». Эмоциональная лабильность пациента заставляет врача задуматься о возможном наличии у того серьезных психических расстройств. Немного света на психическое состояние нашего героя может пролить Михаил Бабенчиков: «Весь этот период (1922 год) Есенин часто жаловался мне на физическое недомогание – болезнь почек – и угнетенное состояние, вызванное ощущением какой-то пустоты и одиночества. Прежние друзья его уже больше не удовлетворяли, а об имажинистах он прямо так и говорил, что у него нет и никогда не было ничего общего с ними. Новых друзей Есенин так и не приобрел. Поэтому все чаще и чаще он обращался к воспоминаниям о своей молодости, тревожно спрашивая меня: “А я очень изменился?” Или же с отчаянным азартом и, как казалось, подчеркнутой акцентировкой принимался читать одни и те же строки из своего “Пугачева”:
Юность, юность!
Как майская ночь,
Отзвенела ты…»
По поводу имажинистов нужно сделать уточнение. Есенин уже начал разочаровываться в ордене имажинистов и самом имажинизме, но пока еще не оборвал все связи. В целом с имажинизмом произошло то же самое, что и с крестьянской поэзией, – взлетев до определенного уровня, наш герой упирался своей златокудрой головой в
