Все началось с развода - Анна Томченко
— Паапаа к лёле веди.
Они так и жили на этаж выше и поэтому Леночка прекрасно знала, что надо только попросить. Я оказывается, так многого не видел, пока росла Зина и Гордей. Я так многого не замечал.
Тяжесть и боль с каждым прожитым днём все сильнее давили на душу.
Я был словно заперт в каком-то пространстве, из которого не мог выбраться.
Это наказание, это вина.
закономерно пришло дебильное чувство фаталиста — ничего уже не исправить.
Я успокоился.
Я принял с честью свои ошибки.
Леночку я не считала ошибкой.
Это уже моя кровь. Мой ребёнок. Ненужное дитя, в котором сейчас была сосредоточена вся моя жизнь. Если бы с ней что-то случилось, тогда бы чертов сейф в кабинете оказался открытым, а на стекле за письменным столом были бы алые кляксы.
Это мой закономерный итог.
Вся моя жизнь сосредоточена теперь была вокруг ребёнка. Я только за это держался, потому что ничего другого мне уже не оставалось. А если честно и не хотелось. Я врал, когда говорил ‚ что не хотелось, потому что мне хотелось обратно в мою семью. Новой семьи мне не нужно было. Мне не нужна была ни женщина, ни подруга, ни любовница. Каждый творец своего счастья и несчастья как выяснилось тоже.
Поставив бокал с шампанским на край столика, я медленно двинулся в толпу гостей.
Родители Дани поздравляли Зину, лохматили волосы Митьке. Он улыбался щурился и был безумно похож на Гордея. Такой же шебутной, подвижный. Я улыбался и шёл сквозь толпу за золотом волос.
Знал ‚ что оттолкнёт и не заговорит даже, но все равно шёл.
И нашёл её на маленьком открытом балкончике. Алёна опиралась ладонями о перила, рассматривала цветущий сад.
— Привет. — Тихо сказал я, тяжело вздохнув.
Алёна вздрогнула, обернулась ко мне. В глазах невысказанный вопрос, а на губах мягкая грустная улыбка.
— Здравствуй, Альберт:
Эпилог
Расставаться с Максом было похоже на то, что просто отрезаешь от себя куски живого.
Уходить от предателя мужа было легче, там чётко было понимание, что он плохой.
А Макс был хороший.
Макс был хороший настолько, что я не могла обрекать его на жизнь со мной, я ведь ничего не могла ему дать. И он этого не понимал и заставлял моё сердце только сильнее разрываться в груди. А я знала, что, если бы мне было на него наплевать, я бы с ним осталась. Но за три года, которые мы были вместе, я стала частью его. Не могла я желать ему такого, что он разочаруется. Он молод, он горяч, и действительно, то кольцо, которое лежало все это время, оно должно было найти свою хозяйку.
Если оно не нашло меня, значит, это о чем-то то говорит.
Спустя ещё год я все-таки решила победить своих демонов. И приехала к Мите на день рождения. До этого у нас все праздники были поделены надвое. До этого у нас было состояние того, что имя отца это, как имя Волан де Морта, того, кого нельзя называть.
Гордей справлялся с этим на все сто процентов, а Зина плакала. Потому что Зина оказалась воспитана настоящей девочкой. Слишком ранимой и даже в свои года не понимающей, что мама с отцом могут просто разойтись, она не говорила, ничего не показывала, как недовольна, она просто плакала.
И я об этом не знала, пока в какой-то момент не застала её на одной из встреч с красными глазами.
— Он все разрушил, он все предал. — Дрогнувшим голосом сказала дочь— И мне больно от всего, мне больно от того, что ты живёшь в какой-то закрытости. Мне больно от того, что ты боишься полюбить.
Нам всем больно, и она была права.
Я все-таки решила, что со своими демонами надо разобраться, поэтому стояла, смотрела на Альберта, который за эти года постарел до ужаса. Не только в волосах, но и в щетине появилось много седой россыпи. Смотрела и понимала, что сейчас
передо мной стоял не мой бывший муж изменник, а человек, у которого трое детей, младшую дочку он растит сам, человек, который строит бизнес, который закрылся от мира, который запер все чувства на замки.
Я стояла, глядела на Альберта, и это был не мой муж, с которым я разводилась, не мой муж, за которого я выходила замуж, это был другой человек. Но все равно с его именем.
— Здравствуй... — Тихо прошептала я и вздохнула.
— Ты не изменилась. — Мягко выдохнул Альберт, делая несколько шагов ко мне, поравнялся, опёрся локтями о перила балкона, вздохнул, посмотрел в темнеющее небо.
— Спасибо.
Но он был не прав. Я изменилась. И одним из показателей моих изменений стала медицинская карта, в которой черным по белому было написано, что и климакс пришел, и как бы мой врач не старался его оттянуть, это было неизбежно и то, что сердце у меня сбоит и давление скачет на погоду.
Я изменилась.
— Ты один?
— Да, — тихо произнёс Альберт и посмотрел на меня искоса. — Она ещё мала для того, чтобы появляться на таких мероприятиях, а ещё для того, чтобы причинять тебе боль.
— Ты назвал её моим именем.
— Знаю, сглупил. — Произнёс он, опуская глаза. — Может быть, выглядело как издёвка. Но я так не хотел терять тебя. Я так хотел, чтобы у меня была моя.
Альберт прикрыл глаза и зажал их ладонью, не позволяя злым скупым слезам появиться.
А я не знала, как к этому относиться, к имени девочки, у которой не было нормальной жизни, ко всей этой ситуации. Но и прятаться я больше не хотела. Мне достаточно было тех лет, которые я выторговала у судьбы.
— Это страшно. — Заметила я, опираясь на локти рядом, отставила бокал в сторону, и Альберт кивнул. — Ты же уходил к любимой женщине.
И в глазах его столько боли, отчаяния. нечеловеческой какой-то тоски, волчьей тоски.
— Я уходил от любимой женщины, потому что думал то, что совсем не нужен ей. Вот так правильно должно было звучать моё признание.
Каждый думал о своём, я о том, что когда-то нам все равно придётся поговорить обо всем. У нас двое детей,
