(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк
Лика заявила, что съезжать не будет. Да-да, именно так. Про любовь, про морковь и прочее-прочее. В этом исключительно моя вина: я вступил с ней в отношения во второй раз после первого фиаско, поддался соблазну и повелся на обещания яркого фейерверка. Я показал себя слабым перед ее передком, и она уверовала, что так будет всегда. Увы и ах, но ее перед, как и, собственно, зад, меня больше не интересовал.
Я дал ей выбор: если будет хорошей матерью Николь, то может оставаться в этом доме, а я уеду. Дочь жила здесь с рождения с небольшими перерывами. Это ее дом. Зачем переезжать в квартиру? Я хотел переписать его на Яну, но ей не нужно; Рома — мой единственный наследник мужского пола: он будет руководить всем бизнесом Нагорных вместе с наследниками Свята. Уверен, Ярина еще родит ему пацана, а, может, и парочку! В любом случае, у моего сына будет все, чтобы стартовать высоко, а дальше все в его руках. Все мужчины в нашей семье начинали работать на семью рано и в разных должностях, а дальше — как покажешь себя.
Перед Святославом стоял его отец, но он был пристрастен к алкоголю, ленив и имел склонность к девиантному поведению. Он пролетел мимо титула главы семьи. Жил на роскошное содержание, но ничего не решал и не имел своего.
— Нет, пока нет… — промямлила Лика, кусая губы.
Она, видите ли, решала: остаться в этом доме с Николь и воспитывать ее как положено матери, или снова стать той самой воскресной мамой, но из этого дома вылететь как пробка. Для себя я уже присмотрел квартиру, чтобы брать детей, и всем хватало места.
Если честно, я не знал, какой выбор Лики будет лучшим: ее воспитательные способности под большим сомнением, но Николь тянулась к матери. Я не мог наложить вето и лишить дочь общения с ней, даже вот такой откровенно хуевой.
— После моего дня рождения мне нужен будет ответ, или я сделаю выбор за тебя, — предупредил и пошел к лестнице. Устал жутко.
В пятницу мне тридцать восемь. Обычно устраивался грандиозный прием: это правило, это дань обычаю, это Нагорные. Но я устал от этого бесконечного пафоса. Мать звонила, хотела на себя взять организацию: Яны, которая контролировала агентство, больше не было, а Лику мать не считала способной устроить изысканный прием. Я объявил, что никакого грандиозного бала не будет, и у меня уже есть планы. Получил порцию нотаций от матери, мол, так не делается, но мне реально похрен, кто и что подумает.
Принял душ и завалился спать, даже есть не хотелось. Я теперь только завтракал здесь. Если бы не дочь, то вообще не возвращался бы. Мне даже дышалось в этом доме теперь тяжело.
В сон провалился моментально, и мне снился кошмар: Яна с этим чертовым черным огромным членом! Она лежала с широко разведенными ногами и вставляла его, извивалась и стонала. Ей было с ним хорошо. Лучше, чем со мной. Но это не отменяло того, что я ощущал возбуждение, а долгое отсутствие секса грозило взрывом прямо в трусы. Или не в трусы?
Меня выдернуло из сна, резко и совсем не вовремя. Я поднял голову и увидел, что мне сосут. Даже не понял сразу, что это не сон. Мне нужна была разрядка, и я мог бы использовать Лику, как рот для слива накопившегося. Я же свободный мужчина, никому ничего не должный. Но мне не нужно, чтобы эта женщина восприняла мой сексуальный голод, как голод именно по ней. Но даже хорошо, что она затеяла эту игру: теперь я точно знал, что бывшая жена больше не имела надо мной власти. Я мог бы трахнуть ее или какую-то другую женщину, и никакого эмоционального отклика не получил бы. Я и сейчас ничего не ощущал, голая механика.
— Вынь член изо рта и объясни, нахрена ты меня разбудила? — сонно произнес, закидывая руки за голову, широко сладко зевая.
Лика вздрогнула, я тоже: так и откусить можно! Убрала светлые волосы с лица и посмотрела на меня томным, многообещающим взглядом.
— Хочу помириться, Мирик. Мы же любим друг друга. Я была неправа… — терлась об меня. — Вспылила тогда. Я очень тебя ревную.
— Я не люблю, Лика. Любил когда-то. Это правда. Но давно нет.
— Но ты же ушел ко мне! Ты хотел меня!
— Больше не хочу, — ответил прямо и посмотрел на член. Без стимуляции он падал, потому что это не было то самое возбуждение, когда стоит до тех пор, пока не кончишь. — Мы ошиблись, Лика. Я — потому что решил, что прошлое лучше настоящего, а ты — в том, что до сих пор веришь, что мужчину можно удержать писей, — и покачал головой: — Нельзя.
Она встрепенулась, поджала губы, поднялась, запахивая кружевной халат на голом теле. Обижена и оскорблена.
— Я тебя услышала, — ответила, вздергивая подбородок, — но перед нашим расставанием я должна быть хозяйкой на празднике в честь твоего дня рождения. Дай мне уйти красиво.
Я тихо рассмеялся. Все-таки актриса! Наверное, хотела бы мне устроить драматичную сцену на дне рождения и уйти, гордо собирая жалость к несчастной женщине.
— Не будет никакого праздника. Поэтому прямо сейчас можешь уходить красиво, — и зевнул. — Спать хочу.
Глава 21
Мирослав
В пятницу я разрешил дочери прогулять школу и договорился с Яной, что заберу Рому с утра. Сегодня не мой день, но в честь дня рождения можно и поблажку сделать. Дорога в Карелию не самая простая, особенно для детей со слабым вестибулярным аппаратом, пусть небольшие, но перепады высот были, хотелось бы по светлому все это проехать и не терять целую субботу активного отдыха.
— Пьем таблетки, — раздал детям противорвотное. — Оба! — взглядом велел сыну не филонить. Блевать, а потом страдать нам некогда, у нас программа!
— Может, и мне выпить, — рассмеялся Руслан Загоев. Он занимался всеми нашими силовыми вопросами, в том числе и охраной. Отпускать меня одного с детьми категорически отказался: сейчас у нас слишком непростое время, чтобы рисковать — именно так заявил мне. Мамочка, блин. Целый арсенал загрузил в машину, помимо нашего шмотья. Брать с собой бойцов — это уже перебор. Я столько работал, чтобы вывести бизнес на цивилизованный уровень: эти разборки из девяностых уже не актуальны.
— Держи, — отдал ему таблетки и сел
