(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк
— Как же легко тебя соблазнить, — оттолкнула, взглядом велела убрать руки. Да таким, что сложно не подчиниться. Характер у моей бывшей жены всегда был, но раньше она любила меня и была мягкой, сейчас как струна, тонкая, звонкая, упругая, но не переломить и не порвать, только пальцы изрежешь.
— Ты правда так думаешь? — решил уточнить. — За годы нашего брака это многие пытались сделать. Не вышло.
— Ну, молодец, можешь взять с полки пирожок, — дернула плечом и отошла, пряча этот чертов нигерский писюн в прикроватную тумбу.
— Да я уже взял, — сухо ответил, проводя аналогию, — невкусно.
— Я думала, ты любишь пирожки.
— Не со всеми начинками.
Я мог бы сказать, что никогда не изменял нашему браку, семье и клятвам, данным именно ей, Яне. Но споткнулся на Лике и пошел за чем-то, что мне было совсем не нужно. Зачем? Что искал? Что ощутить хотел? Воспоминания? Молодость? Давно пережитые эмоции? Отсутствие всякой ответственности и ветер в голове? Возможно, все и сразу.
Думал, удержусь, только одним глазком проверю, как оно: так же или иначе? Так же. Реально с Ликой так же. Только я уже не тот. Можно было бы рухнуть на колени и все это вывалить на мою прекрасную бывшую жену, просить шанс, надеяться или даже настаивать на возвращении. Но я чувствовал, что ей это не нужно. Сейчас точно нет, а дальше время рассудит.
— Мирослав, меня твои гурманские наклонности больше не интересуют. Do you understand?
— Yes, I do, — ответил нехотя и достал телефон. О, Ромчик звонил!
— Папа, — зашел довольный, продолжая говорить в трубку, — пойдем купаться и спать.
Я перевел взгляд на Яну. Она не в восторге от подобной идеи.
— Сегодня не получится, — пришлось выкручиваться. Яна не стала помогать. Объяснять, почему семьи больше нет — моя обязанность. Это произошло по большей части из-за меня. А по меньшей? Наверное, из-за нас обоих. Оглядываясь, не мог сказать, что мы оба все и всегда делали правильно. — Но, — улыбнулся, — я приготовил один сюрприз. Только пока тш-ш-ш!.. — приложил палец к губам.
— Круто! — шепотом ответил. Я подал ему руку, и Рома пожал. Мы пробуем быть мужиками. Оба.
— Не провожай, — тихо произнес, кивая на перемотанную ступню. — Приятного вечера, — не удержался и посмотрел на тумбу. Хорошо, что не мужик в шкафу. Это принять сложнее.
Дома я сейчас бывал крайне редко. Я вообще больше не чувствовал это место своим. Лика пыталась помириться, но я не хотел. Мне кажется, мы все друг другу сказали. Открыли истинные чувства и сбросили маски. Она пыталась надеть новую, но фальшь сквозила в каждом жесте. Лика Полянская реально далеко не лучшая актриса. Единственное, я реально не понимал, почему снова я? Деньги? Она не бедствовала, да и я финансами не обижал: алименты и приличное содержание. Статус? Не смогла стать звездой первой величины и решила вернуть титул жены Нагорного. В этом городе нет большей силы, чем мы. Но любила ли она когда-нибудь именно меня? Не скажу, что это сильно уж важно, но любопытно: неужели меня совсем не за что любить? Без денег и статуса совсем ничего не стою?
А Яна? За что она любила меня? Что любила, не сомневался, и явно не за деньги. Никогда не спрашивал ее об этом, просто знал. А сейчас, если бы имел об этом представление, о каких-то конкретных качествах, понял бы, куда шагать и что в себе развивать. Что нужно подавить, изменить, исправить — и так знал: не быть козлом, в этом много без всякой конкретики.
Приезжал я поздно, уезжал рано: с водителем отвозил дочь в школу, и на работу до позднего вечера. Святослав уехал, и у нас начались стычки и заварушки. Даже Эрику пришлось свадьбу переносить еще на месяц, бедняга. Так всегда бывало при переходе власти. Дед готовился к передаче больше года, сразу, как ощутил приближение конца. У меня был всего месяц, но я рад, что брат решил быть с семьей. Если захочет вернуться, в городе будет порядок. Мне денег хватало, а власть, как главная питающая сила, меня никогда не вставляла. Я за бизнес и сотрудничество, за развитие, а не за войну и деление сфер влияния, но… Иногда приходилось быть зверем в мире животных.
В этот раз было так же — снова возвращался в одиннадцатом часу. Меня показательно ждала Лика, а с ней и Николь, хотя последней давно пора спать.
С бывшей мы поговорили: точнее, я объяснял, она кричала и возмущалась. Мы попробовали, не получилось. Нужно как-то с этим решать. Апеллировать к нашей дочери стало бесполезно. Нет, полная семья это, конечно, хорошо, но мы втроем — не семья. Мы в принципе никогда не были семьей. Сейчас Николь воочию видела, как это было, когда мы расходились с ее матерью много лет назад. Дочь чувствовала: между нами не было мира и лада. Мы чужие и, кажется, всегда ими были. Даже кровь не сделала нас по-настоящему близкими и родными.
— Почему не спишь? — спросил у Николь, устало потрепав по голове. Лике только кивнул. Дочь очень быстро взглянула на мать, прежде чем ответить:
— Соскучилась. Ты поздно возвращаешься. Где ты был? — такой жирный намек в каждом слове. Мать науськала.
— На работе. Иди спать.
— Но, пап… — очень несмело.
— Спать, я сказал.
Николь поспешно поднялась с дивана и, чмокнув Лику в щеку, подошла ко мне, обняла крепко:
— Спокойной ночи.
Мы с Ликой остались одни. Дочь была буфером между нами, и, находясь в доме, мы должны были контролировать себя. Хотя бы ради нее.
Конкретно я поговорю с дочерью после своего дня рождения. У меня были на него планы, и, надеюсь, мы выкроим минутку поболтать, спокойно и искренне. Я уже утомился от всей этой псевдо жизни с бывшей. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал…
— Ты решила? — сухо поинтересовался. Лика понимала, о чем я, и не нужно делать такие глаза. Мы не женаты, и я финансово ей ничего не должен, но должен нашей дочери. Она всю
