Мороз.К.О. - мэр Елкино - Лина Коваль
— В смысле, просто предохраняйтесь.
— А… это понятно. Я так и планировал.
Несмотря на свои тридцать один, даже робею и мнусь. Что за люди эти Коноваловы? Тут дело жизни и смерти, а они вечно про свои презервативы?..
— Может, все-таки отобедаешь со стариком? — после рукопожатия интересуется.
— Нет, спасибо. Я пойду… Всего доброго.
— Константин, еще вопрос к тебе, — догоняет уже у двери.
— Слушаю вас внимательно, — разворачиваюсь.
Он прищуривается хитро.
— У вас там в Елкино… пары гектаров леса не будет? Ну, случайно?..
— Пары гектаров? — озадачиваюсь.
— Пары составов.
— Пары составов?
— Чуть-чуть дровишек... Мне ребят на зоне побаловать немного.
Охренеть.
— Хорошо. Позвоните мне, я отправлю контакт лесопилки, — сухо отвечаю.
— А без этого... никак? По-семейному.
— Венцеслав Алексеевич… — скрипя зубами, строго произношу. — Это незаконно.
Будущий тесть машет на меня рукой и кривится.
— Иди уже… Порядочный какой. Аж жуть.
Забираю куртку у официанта и выхожу из ресторана с полным ощущением, что меня только что хорошенько поимели. При этом абсолютно счастливый.
В общем, ох уж эти Коноваловы!
Что отец, что дочь...
Однохерственно!!! Ощущения те же...
Глава 39. Мэр... сломался!
Спустя три месяца
— Ничка, — слышу из другого конца коридора и нервно закатываю глаза. — Коновалова, блин!..
Домой хочу!
В Елкино!..
Апрельское солнце зовет скорее на улицу, чтобы погреть, а душа просится к любимому мужчине. Я вообще стала ужасно скучной, но при этом бесконечно счастливой.
— Ну, что еще?.. — огрызаюсь.
Вцепившись в сумку, разворачиваюсь и, продолжая двигаться задом наперед, на ходу застегиваю куртку.
Юлечка, моя коллега, тараторит так мило и заискивающе, что я все понимаю: хочет, чтобы я ее подменила. Раньше я часто шла на уступки, но с тех пор, как отделение в начале февраля открыли, все время всем отказываю.
Это коллег неимоверно раздражает. Начались конфликты.
— Ты можешь меня выручить?.. Муж сегодня день рождения отмечать удумал. Свекровь приедет. Как снег на голову в апреле! Принесет нелегкая... Надо хоть чуть-чуть дома прибраться, иначе потом будет меня кошмарить полгода, грымза старая. Моя, я бардак развела.
— Ты взрослый человек, Юль! Приди в себя! Чтобы мне какая-то чужая женщина указывала?.. Да я в жизни бы слушать ее не стала, — фыркаю и хватаюсь за ручку на двери. — Твои проблемы со свекровью — это непроработанные обиды к мужу.
— А ты откуда знаешь? — обижается. — Откуда только такая умная? Тебя никто замуж не берет.
— Ну, конечно, — смеюсь. — Куда мне?..
Рассказывать всем подробности личных отношений у меня привычки нет. На работе я всегда веду себя вежливо, но отстраненно. Слишком велик риск того, что во мне узнают дочь олигарха. Тогда слухов станет еще больше.
— Так подменишь, Ника?
— Не могу, — пожимаю плечами. — У меня сегодня мероприятие.
— Что там твой деревенский? Баню топит? — Юлька громко хохочет, а я злюсь.
Среди коллег ходит много слухов про наши отношения с Морозом. Знаю, что добрая половина из них — ужасные фейки. Просто не обращаю внимания.
— Пока, Юль.
Чтоб тебя твоя свекровь замучила!..
Скрываюсь за дверью, пока сменщица не стала умолять. Иногда она бывает очень убедительной, а я потом долго сержусь на себя, что послушала.
Усевшись в «Мазду», благодаря стараниям моего Кости, начищенную и сверкающую, опускаю сумку на пассажирское сидение. После суток хочется посмотреть на себя в зеркало, поэтому тянусь к солнцезащитному козырьку и раздраженно закатываю глаза.
Будильник на телефоне. И его тоже поставил Костя. На экране большие буквы: «ПРОГРЕЙ МАШИНУ, НИКА. ХОТЯ БЫ ПЯТЬ МИНУТ».
— Ладно-ладно, — вздыхаю.
Важность прогрева двигателя мужчины сильно преувеличивают, но я послушная. Повернув ключ в замке зажигания, слышу тихое урчание. Мысленно себя хвалю и пытаюсь занять на эти пять минут.
Проверяю сообщения.
Все-таки смотрю в зеркало.
Крашу губы бесцветным блеском.
Строю мордочки своему отражению.
Смотрю на часы, всего две…
Блин!..
— Ну, никто ведь не узнает, — сама себя уговариваю и хватаюсь за руль. — Ы-ы-ы,— рычу, услышав писк еще одного будильника.
«ПЯТЬ МИНУТ, НИКА!!! ТЕРПИ»
И вообще, это законно, что он меня выучил за такое короткое время?.. Мечтательно посматриваю в окно.
Костя… Он невероятный.
Я теперь, как почтальон Печкин с его велосипедом. Добрая стала. Девочка-девочка.
Первое время притирались, конечно. Константин Олегович натура властная — чуть что не по его, сразу ругается или еще хуже: ворчит. Я тогда его возраст вспоминаю. А уж если сильно расстроила — может и не разговаривать.
Для меня, экстраверта, это худшее наказание.
Дождавшись писка третьего будильника под названием «МОЖЕШЬ ЕХАТЬ, ТОЛЬКО СМОТРИ ПО СТОРОНАМ И НЕ ПРЕНЕБРЕГАЙ ПОВОРОТНИКАМИ, ИХ ВЕДЬ ЯПОНЦЫ ДЛЯ ЧЕГО-ТО ПРИКРУТИЛИ?», я срываюсь с места.
Стрелку на светофоре, указывающую на ту улицу, где живет тетя Феша, в который раз игнорирую. Если быть честной, даже в гости к ней больше месяца не заезжала. Она обижается, но, кажется, все понимает.
Я просто влюбилась. Сильно-сильно.
А с папой мы с Нового года не виделись, только созванивались. Не знаю уж, о чем они с Костей тогда поговорили, но, кажется, все спокойно. Только тревожно, почему-то.
Утром машин совсем немного, из города выбираюсь пулей.
Съезд на «Елкино» жду, нервно отстукивая маршевый ритм пальцами по рулю. Узкие улочки, автобусная остановка, магазинчик. У дома криво паркуюсь и хватаю сумку.
Кинув ее у порога, хлопаю дверью.
Куртку — на вешалку, обувь — на полку.
— Приехала? — спрашивает Костя, выглядывая в коридор.
Я сглатываю слюну, потому что больше голого Мороза, я люблю только его в деловом костюме. Черные брюки, белоснежная рубашка и строгий пиджак.
— Приехала.
— Позавтракаешь со мной?
— Конечно.
Я тянусь за поцелуем. И он все понимает.
Обхватив лицо, Костя ласкает мои губы и смотрит мне в глаза. Улыбается.
— Чем тут занимался? — прищуриваюсь. — Такой довольный.
— Мне плакать надо?.. — усмехается.
— Ты должен грустить, когда меня нет рядом, — вздыхаю и направляюсь к Алику. — Я вот без тебя грущу.
— Есть — грустить, —весело выговаривает и отворачивается к кофеварке.
— Ну, привет, мой хорошенький, — поглаживаю совенка по голове и задерживаюсь, чтобы аккуратно почесать.
Альберт одновременно закатывает глаза и блаженно прикрывает веки. Втягивает шею и сопит. Эта птица — мой личный антистресс и антидепрессант. Никогда
