Кабинет психотерапевта - Сесиль Лётц
Я говорю Майке:
— Мне кажется, вы давно пытаетесь исправить что-то не свое. Травму ваших родителей. Но это исключено, потому что она внутри ваших родителей. То, с чем им придется иметь дело самим.
— Чувство безопасности. Они должны дать его себе сами. Я не дрянь, я люблю своих родителей. Но я не могу дать им эту ежедневную близость. Они муж и жена, они есть друг у друга!
Пожалуй, это ключевой вопрос для родителей Майке: как им построить полноценные отношения друг с другом, без детей, и заполнить чем-то пустой дом? Мне кажется, у них с этим проблемы, поэтому между ними постоянно вспыхивают ссоры, которые могут утихнуть только после вмешательства Майке — с появлением на сцене ребенка.
Семья, как и все человеческие сообщества, представляет собой социальное поле, систему, в которой люди связаны друг с другом. Тот факт, что что-то меняется в Майке, также вызывает перемены в других членах группы — динамику, с которой психотерапевты часто сталкиваются в своей работе. Например, Майке не понимает, что родители стали меньше рассказывать о своих конфликтах, поскольку не хотят напрягать ее или вполне могут разрешать их, не вовлекая девушку. По мнению Майке, отношения между родителями становятся более спокойными. В конце концов, это их проблемы, а не ее, и она не обязана их решать.
Наши разговоры о ее семье помогают запустить то, для чего почва готовилась больше года терапии. Майке отрывается от дома, оставляет свою роль ребенка, сепарируется от своих внутренних родителей. Она делает это не слепо, усугубляя конфликт, как часто бывает, а понимая, почему родители ведут себя именно так. Понимание — это воля измениться, потому что благодаря ему мы действительно знаем, почему мы что-то делаем, и можем обрести пусть и неполную, но свободу.
Терапия никогда не снимает с человека ответственности за принимаемые им решения, а только помогает ему обрести достаточную внутреннюю свободу, чтобы принимать решения самостоятельно. Думаю, Майке приняла для себя решение проститься с Нетландией.
Начало лета, идет второй год терапии, и у меня такое ощущение, что она подходит к концу. Майке решает прервать учебу.
— Сейчас я не знаю, кем быть. Я не хочу, чтобы на меня давила необходимость сдавать экзамены. Мне нужно достаточно времени, чтобы заниматься тем, что мне интересно и важно, — говорит Майке.
Родители поддерживают ее в этом стремлении, продолжая оказывать финансовую помощь. Майке находит подработку, чтобы накопить немного денег. Она бывает на разных мероприятиях, совершает поездки. Иногда она рассказывает о своих свиданиях с мужчинами, но пока ничего серьезного. Она участвует в экологическом движении, посещает семинары, встречается с членами своей группы и даже сама занимается организацией мероприятий.
Я вижу, что она изменилась. Она стала более раскрепощенной, более смелой, голос и взгляд более уверенные. У меня такое ощущение, что Майке обретает себя. Не то чтобы она уже четко знает, кто она и чего хочет, но она на пути к этому.
Что бы мы ни делали, все пропитано нашей историей, осознаём мы это или нет. Мы всегда идем по чьим-то стопам. Но это не всегда катастрофично. Ведь история нашей жизни — это всегда фундамент, на котором мы строим собственное будущее. Психоаналитик Эрик Эриксон придумал для этого процесса термин генеративность. Он означает способность брать на себя ответственность за свою жизнь: за то, что мы получаем и что оставляем после себя. Каждый человек — звено в цепочке поколений. До нас были люди, и после нас будут. То, что у нас есть, на самом деле получено нами в наследство: мы всего лишь гости на Земле. Генеративность означает переработку материальных или духовных ценностей, унаследованных от предыдущих поколений, таким образом, чтобы мы могли передать их потомкам. Метафорически выражаясь, когда приходит время, родители передают ключи от дома своим детям. Те вносят свои изменения, возможно даже такие, которые не понравились бы родителям. Но они не сносят дом и не стирают его историю, просто потому что сейчас это выгодно. Именно меняясь, дом сохраняется. Когда что-то передается из поколения в поколение, могут возникнуть так называемые конфликты поколений. Способность передать дом во владение потомкам в прямом или переносном смысле также означает признание родителями, что пришла очередь других: это встреча с собственной конечностью. Для детей же взять на себя управление жилищем означает, что они принимают весь груз ответственности за свои решения и нет старшего, кто якобы лучше знает, как надо. Это также означает занять место своих родителей, самоутвердиться, создать нечто новое. Это деликатный процесс, который легко может привести к сложностям. Центральные психологические конфликты, которыми занимается психоанализ, проистекают из поколенческих, связаны с неспособностью детей сепарироваться, а родителей — отпустить. В определенном смысле они связаны с часто упоминаемым и так же часто неправильно интерпретируемым эдиповым комплексом. Легенда об Эдипе, с одной стороны, повествует о сыне, которого изгоняет отец, поскольку боится, что однажды тот свергнет его, но, с другой стороны, также о сыне, который не может освободиться от бессознательной привязанности к своим родителям и всю жизнь живет с матерью. Из-за этого не может родиться что-то новое, и история семьи заходит в тупик.
Полагаю, Майке и ее родители запутались в паутине поколенческого конфликта: между любовью и гневом, привязанностью и разлукой, между неспособностью отпустить прошлое и тоской по новому. История Майке также пример того, что и такие узлы развязываются, по крайней мере настолько, чтобы позволить человеку найти выход. Истинно то, что родителям легче отпустить ребенка, если они знают, что они продолжаются в нем, что их история продолжится в следующих поколениях или изменится, но они будут понимать, что их собственная жизнь имела значение, была строительным блоком в здании, которое станет домом для их потомков. Детям легче сепарироваться, если
