Кабинет психотерапевта - Сесиль Лётц
Каждый в процессе сепарации сталкивается с внутренними, невидимыми родителями и всякий раз ранит их, за что потом винит себя. Чем больше Майке осознаёт это, тем более отчаявшейся она мне кажется. Она не имеет ни малейшего представления, как ей вырваться из этого порочного круга. Чувство бессилия особенно беспокоит ее в связи с учебой. Она не может заставить себя учиться даже через полгода с начала терапии.
— Я не понимаю, как я еще учусь, — говорит Майке при встрече. — Если честно, мне вообще не нравится учеба. Думаю, я не хочу быть учителем! Кажется, я вообще не хочу учиться, я бы занималась чем-нибудь другим. Чем? Без понятия! Мне всегда хотелось поехать туда, где я никого не знаю, может быть в Индию. Просто проживать день за днем. Этим я и планировала заняться после окончания школы, но подумала: кто знает, смогу ли я поступить в университет потом. После первого курса можно поехать за границу на год по программе обмена.
Через год пришел COVID-19 со всеми карантинами и ограничениями. Вместо того чтобы поехать за границу, Майке почти на год вернулась к родителям, ведь лекции проходили исключительно онлайн.
Мне это обстоятельство кажется существенным. Словно злой рок вернул девушку в родительское гнездо. Процесс сепарации, который и так трудно протекал, усложнился еще больше. На целый год она выпала из полноценной студенческой жизни. Мир сузился не только в восприятии Майке, но и в реальности.
— Когда я вспоминаю то время, начинаю злиться. Из-за того что это случилось со мной, с моим поколением. Целый год жизни потерян. Но еще больше меня злит то, что теперь, когда у меня есть возможность делать то, что хочу, я ничего не делаю. У меня такое ощущение, что все остальные наслаждаются жизнью под девизом: «Студенческое время — лучшее время». Я же вечно чем-то недовольна и не могу выйти из этой колеи.
Слова Майке тронули меня. Для молодых людей период коронавируса, вероятно, был чем-то вроде тюремного заключения, когда так важно быть свободным. Но, возможно, стоит считать всякое душевное страдание оковами, наложенными на человека, временем, упущенным в упорной борьбе? Я считаю, что трудности не возникли из-за вируса, а лишь усугубились. По крайней мере, сейчас Майке снова живет в городе, где училась раньше, и могла бы вести более свободную жизнь, но она по-прежнему каждые выходные ездит к родителям и фактически не «выбирается из неприятностей», даже если внешне все складывается благоприятно.
Выход
Во второй половине первого года терапии происходит нечто новенькое. Майке не только сообщает, что проблемы обострились, но и проявляет неподдельный интерес к сеансам. Триггером стала лекция по биологии, посвященная вымиранию видов в результате изменения климата. Впервые она говорит о лекции не как о горе материала, который надо выучить к экзамену, а как о том, что ее действительно волнует. Она с возмущением пересказывает услышанное, словно упрекает в этом меня как представителя поколения ее родителей: «Вот что вы делаете с нашим миром!»
Еще в школе она интересовалась различными движениями по охране окружающей среды, которые тогда только зарождались. Ей всегда нравились география, обществознание и этика, а лекция базировалась на всех этих предметах. Она давно подумывала о том, чтобы присоединиться к одному движению, но «как-то не решалась». Активисты восхищали ее: «Как здорово они умеют говорить!» И Майке думала: «Если я буду больше в теме, то присоединюсь, мне просто нужно заранее подготовиться, прочитать несколько книг». Но она так ничего и не прочла. Всё откладывала.
После лекции по биологии однокурсница, которая обратила внимание на интерес Майке к климатическому движению, предложила ей принять участие в крупной демонстрации. Майке пошла. Ей понравилось. Когда она рассказывает эту историю, ее глаза горят: энергетика, ритмичная музыка, коллективно декламируемые демослоганы, ощущение, что все объединены одной целью. Она познакомились с интересными людьми. После демонстрации собрались с однокурсниками, обсуждали. Когда у Майке спросили ее мнение, она хотела что-то сказать, но внезапно почувствовала себя «очень маленькой и глупой», только «пролепетала какую-то фигню».
— Это был момент, когда раньше я бы испугалась и подумала: лучше бы предоставила слово знающим людям.
— Взрослым. Поскольку пока вы чувствуете себя ребенком.
Майке соглашается:
— Да, но потом я вспомнила наши разговоры здесь. Это была очередная ситуация, когда я собиралась заняться самосаботажем, принижала себя и боялась постоять за себя. И тогда у меня в голове мелькнула мысль: но я хочу этого сейчас! Это важно для меня. Я не позволю своему внутреннему саботажнику отнять это у меня. Если даже я мало знаю, то выясню в ходе подобных дискуссий. Мне сразу полегчало от этих мыслей, каким-то образом я смогла простить себе свою несообразительность.
Майке продолжает работать над теорией климата, посещает мероприятия помимо учебы и встречается с группой единомышленников. Чем больше она углубляется в вопросы климатического кризиса, тем сильнее злится на наше поколение за то, что мы оставили им в наследство разрушенную природу, за «бездействие политиков, невежество лиц, принимающих решения, за ваши ошибки». Впервые за все время я слышу голос Майке во всей его полноте, эмоциональный, почти задыхающийся от гнева: «Я чувствую себя бессильной! Будущее у нас отобрали, но мы ничего не можем с этим поделать!» Майке качает между оптимизмом и чувством бессилия, фатализмом и желанием действовать. Не хочу слишком психологизировать обеспокоенность девушки изменением климата, например объясняя это ее неразрешенным конфликтом с родителями, ведь ее гнев имеет вполне реальный объект — экологический кризис. Тем не менее, думаю, ее увлеченность данным вопросом сопряжена с неосознаваемыми внутренними мотивами. В случае Майке гнев на поколение родителей, возможно, идет рука об руку с гневом на собственно старших, они «захламили» мир своими неразрешенными конфликтами, так что в эмоциональном смысле ей «не хватает воздуха, чтобы вздохнуть». Можно уверенно утверждать, что, вовлекаясь в климатическое движение, Майке покидает мир родителей, мысленно сепарируется, перенаправляя фокус внимания на что-то еще. Ее интересует политика и занимают глобальные вопросы, а не только выходные с родителями.
Все ощутимее становится дистанция, которую держит Майке, а значит, она может проявить свою волю в определенных ситуациях. Но это также показывает, насколько ей все еще трудно.
