История гаданий и предсказаний - Марина Валентиновна Голубева
И хотя в первые века христианства языческие культы еще оставались, императоры IV века уже открыто поддерживали новую религию. Более того, Феодосий Великий (346–395) нанес язычеству смертельный удар. Прибегнув к поистине драконовским мерам, он поставил вне закона даже самые безобидные из старинных обычаев: воскурение благовоний и разжигание очага в жилищах в честь домашнего божества, возлияния вина с той же целью и украшение деревьев. Не говоря уже о некромантии, которая и языческими культами чаще всего осуждалась.
В связи с такими обстоятельствами традиции халдейских и античных некромантов если и не были окончательно утрачены, то надолго забылись.
Средневековье и эпоха Возрождения в истории некромантии
В эпоху Средневековья в связи с доминированием христианства, с его представлениями о посмертном существовании, все дела, связанные с душами умерших, оказались в ведении церкви, как западной католической, так и восточной православной. Можно сказать, что священнослужители узурпировали сферу общения с душами мертвых.
И сложилась довольно парадоксальная ситуация. Церковь не могла отрицать ни бессмертие души, ни возможность контакта с ней живых людей, поэтому не просто не запрещала, а даже поощряла молитвы, обращенные к душам святых угодников, праведников, пророков. В этих молитвах можно было взывать к святым, обращаться к ним с просьбами и даже получать ответы в форме снов или видений. То есть разрешалось практиковать самую настоящую некромантию, но делать все по четким инструкциям церкви и с чтением нужных молитв. Следовательно, языческая некромантия, облаченная в одежды новой религии, не только жила и процветала, но и стала доступна обычному человеку, не владевшему магическими знаниями. Требовались только вера и преданность христианской церкви.
Смерть была популярной темой в изобразительном искусстве эпохи Возрождения
Лука Бертелли, 1578 г. The Rijksmuseum
Однако церковь преследовала некромантов, если они использовали языческие обряды, слишком схожие с ритуалами вызова демонов. К тому же находилось немало мистически настроенных людей, которые словно получали удовольствие от жутких обрядов, требовавших крови, кладбищенской земли и настоящих мертвецов. Считалось, что вызванные некромантом призраки мертвых, в отличие от видений святых, являются слугами дьявола, а то и вовсе демонами, принявшими облик умершего человека. Соответственно, и некроманты считались прислужниками дьявола, а значит, их место было на костре. Начиная с XV века некроманты часто становились жертвами инквизиции.
Святая инквизиция появилась в начале XIII века как отдел по борьбе с ересью и долго занималась в основном еретиками, отступниками, искажавшими каноническое христианское вероучение. Но к XV веку еретики закончились, а различные оккультные учения и поклонники черной магии, в том числе ведьмы, наоборот, расплодились, поэтому отцы-инквизиторы переключили внимание на тех, кто, по их мнению, заключил договор с дьяволом. И таких оказалось много. К подобным сатанистам относили и некромантов, и иных исполнителей языческих обрядов, связанных с попытками провидеть грядущее.
Здесь мы снова встречаемся с очередным парадоксом, порожденным своеобразной обстановкой Средневековья. Если до XIV–XV веков церковь не обращала внимания на некромантов, в том числе и потому, что людей, практиковавших такие культы, было крайне мало, то ужесточение церковных законов и борьба инквизиции с проявлением демонических культов, к каким относили и некромантию, совпали с ростом интереса к этой сфере черной магии. И это совпадение неслучайно.
Отчасти вина лежит на самой католической церкви, привлекавшей внимание к некромантии жуткими рассказами о призраках и восставших мертвецах, в которых вселились демоны. Также важную роль в возрождении искусства общения с мертвыми сыграло распространение попавших в Европу от арабов трактатов древних халдейских и античных мистиков. Правда, многие из этих трактатов только выдавались за древние, а на самом деле были написаны магами Средневековья, увлекавшимися черной магией.
Интерес к некромантии был вызван и специфическим, характерным для Средневековья и Возрождения (XIV–XVI вв.) культом смерти. Смерть воспринималась как повседневное явление, она постоянно находилась рядом с человеком, все время требовала внимания как к себе, так и к тем, кого она настигла. Обычным гостем смерть была во время эпидемий и войн, да и частые неурожайные годы вносили свою горькую лепту.
Поэтому все, что связано со смертью, с одной стороны, до дрожи пугало, а с другой — было привычным и обыденным, даже кладбища в этот период европейской истории располагались в центре городов, вокруг храмов, на освященной земле. И люди жили, молились и слушали проповеди о посмертном воздаянии в непосредственной близости от сотен мертвецов, поэтому не могли отвлечься от мысли о конце бренной жизни и загробном существовании. Если храм пользовался славой чудотворного, то некрополь вокруг него мог разрастись до колоссальных размеров, как случилось с кладбищем Невинноубиенных младенцев в Париже. На нем за время его существования (XII–XVIII вв.), по слухам, было захоронено около двух миллионов человек, а слои захоронений уходили на глубину десяти метров. Время от времени кости ранее похороненных сносили в катакомбы рядом с кладбищем и просто складывали в кучи. Сейчас, правда, от этого кладбища и завалов костей ничего не осталось, но в Средние века подобные погребения были нередки.
Натюрморт ванитас[158]
Эльберт Янс ван дер Шур, ок. 1660 г. The Rijksmuseum
