Настоящий Дракула - Раду Р. Флореску
Но что еще важнее, именно чтение книги Уилкинсона подтолкнуло Стокера изменить название романа и поместить связанное с историческим измерением Дракулы действие в специфически румынскую обстановку. До лета 1890 г. Стокер пребывал под преобладающим впечатлением от вампирской истории Ле Фаню о вампирессе Кармилле. И место действия романа, сначала называвшегося «Граф-вампир», он сперва поместил в австрийскую Штирию, позаимствовав эту локацию в «Вампире» Дж. Полидори. Этот предварительный набросок романа позже вошел как отдельный этюд в сборник «Книжки на ночь: десять рассказов от автора “Дракулы”» (в оригинале — Bedside Companion: Ten Stories by the Author of Dracula), а в нескольких изданиях романа фигурировал как первая глава.
Но, судя по всему, завороженный женскостью имени Дракула и определенно под впечатлением от устрашающей славы самого валашского князя, которую расписал в своих «Сведениях» Уилкинсон, Стокер в момент вдохновения (аккуратно зафиксированный им в своих заметках) зачеркивает прежнее название «Граф-вампир» и вместо него пишет: «Дракула, Дракула, граф Дракула» — как будто пробует на слух звук этого имени. Вот так Трансильвания, позаимствованная у Эмили Джерард и приспособленная Стокером под место обитания вампиров, вкупе с позаимствованным из Уилкинсона историческим лицом Дракулой внезапно сложились в магическую формулу, которая в конечном счете принесла роману оглушительный успех.
Другие взятые из книги Уилкинсона сведения, в том числе ряд достоверных исторических подробностей, в той или иной форме отражены в тексте романа. Таким образом, Стокер знал, что Дракула — фамильное имя, в равной мере относившееся и к отцу (Дракул), и к сыну (Дракула), а также к потомкам последнего, т. е. к последующим Дракулам. Стокер упоминает в романе, что Ладислас (король Польши Ладислас III) отправился к Варне в Крестовый поход против турок и что «с ним пошли четыре тысячи валахов под командованием сына Дракула (Мирчи)». Стокер знал также подробности разгрома Хуньяди под Варной; он знал, что отец Дракулы был убит и на трон господарем посадили Владислава II (Уилкинсон ошибочно называет его Даном). Как уже отмечалось в прологе, Стокер упоминает разгром венгров и Владислава II во второй битве на Косовом поле, который в итоге привел Дракулу к его первому недолгому правлению в 1448 г. Кроме того, именно в книге Уилкинсона Стокер прочитал: «Когда султан Мехмед II сосредоточил силы на окончательном завоевании островов Архипелага [в Эгейском море], валахи увидели для себя новую возможность сбросить иго [турецкое]… Дракула не удовлетворился одними только разумными мерами обороны, а со своей армией перешел Дунай и нападал на турецкие гарнизоны в округе; однако его поход, как и попытки его предшественников, увенчался лишь кратковременным успехом». Это явная отсылка к зимней кампании Дракулы 1461 г., и мы видим, что она тоже нашла отражение в романе. Уилкинсон далее говорит, что вместо Дракулы султан посадил на валашский престол его брата Раду, — вот еще один исторический факт, который отражен в романе. Мы могли бы привести немало иных примеров, когда указанные Уилкинсоном исторические факты Стокер вкрапляет в свое повествование: назовем разгром венгров в битве при Мохаче в 1526 г.; есть и еще пример, когда Стокер вскользь намекает на победы, одержанные Михаем Смелым, непрямым потомком Дракулы по линии его сводного брата Влада Монаха, который, как пишет Стокер, спустя век после смерти исторического Дракулы, вдохновленный его деяниями, «вновь и вновь переправлялся через великую реку в Турцию и… будучи разбит, выступал снова и снова».
С другой стороны, наибольшее недоумение вызывают старания Стокера приписать своему графу происхождение от секеев — он называет их секлерами, — в чем автор допускает явную историческую ошибку, и она требует некоторого комментария. Судя по авторским заметкам Стокера и по содержанию романа, его совершенно завораживала разрушительная мощь набегов, которые в V в. гуннские племена под предводительством Аттилы совершали далеко вглубь Западной Европы; не меньший интерес у него вызывали отношения гуннских завоевателей с венгерскими и секейскими племенами Трансильвании. Основные сведения на этот счет Стокер взял из путевых очерков Кросса «Вокруг Карпатских гор» и Э. К. Джонсона «По пути Полумесяца». Однако Стокер включил в роман и некоторые материалы из двухтомника «Земля мадьяр» Нины Элизабет Мазучелли. А она, чтобы придать своему сочинению некоторую почтенность, обильно цитировала маститого оксфордского востоковеда Макса Мюллера (1823–1900)[62], с которым Стокер позже завязал переписку в поисках подтверждения сообщенных Мазучелли сведений о происхождении секлеров: «Воспользовавшись таким безошибочным ориентиром, как язык, Макс Мюллер проследил истоки происхождения этого примечательного народа до Уральских гор, простирающихся в высокие широты до Северного Ледовитого океана. И, указывая на близкое родство мадьярского [венгерского] языка к наречию финнов, на котором говорят к востоку от Волги, заявляет, что мадьяры образуют четвертую ветвь финнской языковой семьи, а именно угорскую». Зачем Стокеру понадобилось настаивать на так называемом секлерском происхождении своего графа-вампира? Можно было бы задать встречный вопрос: почему вообще Стокера так заботит достоверность именно в этом пункте? В конце концов, он был романистом, а не историком и пользовался историческими отсылками с целью придать сюжету некоторый флер аутентичности или вывести из них некие качества, более всего подходившие его центральному персонажу. Что могло бы создать больший драматический эффект, чем косвенное родство Дракулы с вождем гуннов Аттилой, наводившим такой ужас, что его прозвали Бичом Божьим? Стокеру как раз и требовалось, чтобы его граф происходил из породы отъявленных злодеев.
Между тем мы можем несколько больше разузнать о недостающем звене в обосновании Стокером секейских корней Дракулы, если внимательнее приглядимся к особенностям отношений Стокера с выдающимся венгерским востоковедом, философом и полиглотом восточных языков Арминием Вамбери (Германом Бамбергером), чьи роль и знания особо ценит профессор Ван Хелсинг, истинный герой (и alter ego) Стокера. В своих записках он нигде не ссылается на Вамбери; и, хотя венгерский ученый посвятил многие научные тома Матьяшу Корвину (материалы о личности которого изучал в знаменитой библиотеке венгерского короля), Яношу Хуньяди, султану Мехмеду II и другим значимым для нашего повествования историческим личностям, о самом Дракуле Вамбери, очевидно, не написал ни слова. Этот факт подтвердили авторы недавней биографии венгерского ученого Лори Алдер и Ричард Долби. Нам доподлинно известно, что Стокер не однажды и по разным поводам встречался со знаменитым востоковедом. Знакомство и краткое общение произошло на приеме в Сандрингемском дворце, когда сэр Генри Ирвинг в 1889 г. поставил там по королевскому указу представление в честь королевы Виктории. В 1890 г. Стокер и Вамбери встречались в обеденном мужском клубе Beefsteak Club, помещавшемся в самом здании театра «Лицеум», и клубные обеды нередко затягивались до глубокой ночи. В ожидании новых находок в архивах семейства Стокеров нам остается лишь гадать, на какие темы Стокер и Вамбери вели личные беседы, содержание которых не нашло отражения ни в каких источниках. Несомненно, что Вамбери с
