Гнев изгнанника - Монти Джей

Ее брови нахмурены, губы приоткрыты, напряжение внутри нее нарастает. Она скачет на мне с отчаянием, граничащим с безумием, и я знаю, что утром она об этом пожалеет – когда ее тело будет болеть, покрытое следами всего, чем мы не должны быть.

— Эй, ты слышал? — раздается голос из тумана снаружи.

Это должен быть сигнал к пробуждению.

Но для Фи это только подливает масла в огонь.

Она не вздрагивает. Не останавливается. Вместо этого она хватает мою руку, срывает ее со своей талии и заталкивает между своих бедер, а ее движения становятся неистовыми.

— Поиграй с моим клитором, — бесстыдно требует она. — Сильнее. Да, черт, вот так.

Мне это нравится – нравится, как она не сдерживается, полностью отдаваясь своим желаниям. Это сводит меня с ума, заставляет кровь бурлить, как будто это я теряю контроль.

Следуя ее приказам, я безжалостно поглаживаю ее клитор. Заставляя ее киску плакать по мне, каждое движение приближает ее к кульминации. Ее влажный жар пропитывает меня, липкий и сладкий, пока она гонится за своим оргазмом.

— Джуд… Блять, мне нужно… Мне нужно…

Фи разваливается на части, как горящая живая проволока, прижимаясь ко мне.

И, боже, я зависим от этого.

Мне нравится, что это я довел ее до такого состояния, раскрыл ту сторону ее, которую никто другой не видит – уязвимую, отчаянную, полностью принадлежащую мне.

— Что тебе нужно, Фи? — дразню ее я, в моих словах слышится контроль и извращенная нежность. — Тебе нужно мое разрешение, чтобы кончить? Тебе нужно услышать, что ты хорошо справилась с моим членом?

Королева Бедствий, нуждающаяся в моих словах, моих руках, моем члене, чтобы расслабиться. Кто бы мог подумать?

— Ты такая молодец, — рычу я, голос мой грубый, когда я проникаю в нее глубже, наши тела продолжают издавать непристойные звуки, сталкиваясь друг с другом. — Моя идеальная маленькая шлюшка, принимающая каждый мой сантиметр, как будто ты создана для этого. Не сопротивляйся. Позволь этому разорвать тебя на части. Позволь мне разорвать тебя на части, детка.

И это все, что ей нужно. Мои слова ударяют ее, как кувалда, сломав последние остатки ее сопротивления. Она сжимается, сильно подергиваясь, когда оргазм накрывает ее, ее стенки обхватывают меня так сильно, что кажется, будто она пытается слить наши тела воедино.

— Да, детка, да… — бормочу я, чувствуя, как горячая струя ее оргазма обволакивает мой член. — Вот так. Поглощай мой член. Высоси из меня все до последней капли.

Крик Фи приглушен, ее лицо уткнуто в мою шею, и от всей интенсивности мой член пульсирует. Этот звук одновременно первобытный и хрупкий, удовольствие разрывает ее, как будто ее маленькое тело не может его выдержать.

То, как ее лицо корчится от удовольствия, так беззащитно, и этого достаточно, чтобы мое собственное освобождение пронзило мой позвоночник.

Обе мои руки обхватывают ее талию, прижимая ее к моей груди, заставляя принимать каждый мой жестокий толчок. Фи так потеряна, так блаженна, что ее тело обмякло. Будто без костей, ничто, кроме грязной, красивой куклы, чтобы доставлять удовольствие моему члену.

Моя, чтобы разрушать. Моя, чтобы сломать.

Моя жестокая, сломанная кукла. И ее одинокий, злой кукловод.

Мой рот прижимается к ее соску и сильно его сосет, металл холодный на моем горящем языке, пока я безжалостно подбрасываю ее на своих коленях.

Машина сильно качается под нами, движение бесстыдное, но мне на это плевать. Если эти обкуренные идиоты снаружи решат подойти ближе, я оторву им головы.

Своими зубами.

Нет места осторожности, нет места мыслям о последствиях, когда я по самые яйца в лучшей киске на западном побережье.

Черт, забудьте – во всем этом гребаном мире.

Пальцы Фи впиваются в мои волосы, грубо дергая их и заставляя мою голову откинуться назад. Наши глаза встречаются, и ее зрачки – самого дикого оттенка зеленого, который я когда-либо видел. На долю секунды я больше не хищник.

Я – добыча, попавшая в ловушку лисицы.

— Хочешь меня, Джи? — мурлычет она, проводя улыбающимися губами по моим в призрачном поцелуе. — Будь моим хорошим мальчиком и кончи.

Чтоб меня.

Напряжение в основании позвоночника сжимается, яйца болезненно подтягиваются, все мышцы напрягаются, когда я вхожу в нее неровными, жестокими толчками. Ее гладкие стенки податливые, влажные, душат меня, позволяя взять то, что мне нужно.

— Черт возьми, Фи…

Слова вырываются из моего горла, вытащенные из самых темных, самых диких частей меня. Частей, которые существуют только для того, чтобы трахать, наполнять и полностью разрушать каждый сантиметр этого узкого, мокрого тельца в моих руках.

Мои зубы сильно впиваются в ее ключицу, заставляя ее киску в последний раз с силой опуститься на мой член. Я прижимаю ее к себе, погружаясь в нее по самые яйца, заставляя чувствовать каждый пульсирующий сантиметр моего члена.

Экстаз окутывает меня, обрушиваясь как безжалостная приливная волна, и все мое тело напрягается. Каждый мускул застывает, каждый жестокий пульс удовольствия гудит в моих венах, и я кончаю в презерватив.

Яркая ярость пронзает меня, когда я вспоминаю, что Фи принимает противозачаточные, и я упустил возможность посмотреть, как моя сперма вытекает из ее опухшей киски. Я сжимаю челюсти, представляя, как мои пальцы заталкивают ее обратно в ее жаждущую дырочку.

На мгновение единственным звуком становится наше дыхание – прерывистое, прорезающее жар, запертый в моей машине. Окна запотели, испачканы превобытными, незаконными следами той границы, которую мы продолжаем стирать.

Похоть окрашивает стекло туманными полосами, каждая из которых – безмолвное признание. Ее предательство написано на запотевших стеклах, как грех, который она не может стереть.

Мы заперты в своем собственном запретном снежном шаре.

Фи слегка дрожит, осторожно откидываясь назад, ее позвоночник скользит по рулю, не прижимаясь к нему.

Она покраснела до глубокого, лихорадочного розового цвета, ее кожа блестит от пота. Ее глаза затуманены, все еще стеклянные от невыплаканных слез удовольствия, ресницы мокрые и темные на щеках.

Это похоже на последствия бури – хаос в его самой красивой, уязвимой форме.

Она вся разрушена и сияет, как падшая звезда – такая, которая соблазняет шепнуть свое самое сокровенное желание, но вместо этого исполняет твой самый темный страх.

Тело Фи все еще дрожит на мне, ее дыхание неровное, кожа теплая и гладкая под моими пальцами. Мои руки по-прежнему раскинуты