Гнев изгнанника - Монти Джей

— Я всегда вижу тебя, Фи. В каждой комнате, как бы я ни хотел игнорировать тебя, ты слишком ярко светишь. Ты чертово солнце, и я ненавижу, что не могу отвести от тебя взгляд.

Я проталкиваю пальцы глубже, между нами раздается скользкий звук, ее тепло пропитывает мои джинсы. Ее тело выгибается, бедра дергаются в безумном ритме, пытаясь получить еще больше.

Ее дыхание прерывистое, отчаянное, и я чувствую, как она сжимается вокруг моих пальцев, цепляясь за каждый их сантиметр. Она прямо здесь, балансирует на грани, ее пульс неровно бьется под моей ладонью.

— Ты думаешь, мне это нравится? — шепчу я, мой голос грубый у ее уха. — То, что я поглощен тобой и хочу то, чего не должен? Но я здесь, Фи – такой же, как ты, разрушенный этим.

— Джуд! — спина Фи выгибается, из ее горла вырывается прерывистый крик, когда я растягиваю ее.

— Да, принцесса? Что? — дразню ее я, лениво двигаясь внутри нее, чувствуя, как она сжимается вокруг моих пальцев. — Джуд, пожалуйста, продолжай разрушать меня? Джуд, наполни мою жаждущую киску своим толстым членом? Что, детка? Скажи мне.

Мой член пульсирует от зависти, отчаянно желая заменить мою руку и завладеть влажным теплом, которое так жадно сжимает меня.

Когда я сгибаю пальцы внутри нее, она издает отчаянный стон.

Ах, вот и оно.

То самое место, которое заставляет все ее тело дрожать, ее дыхание становится прерывистым, грудь поднимается, как будто она изо всех сил пытается сдержаться. Ее губы приоткрываются в беззвучной мольбе, балансируя на грани разрыва.

— Будь хорошей девочкой, Фи. Покажи мне, как сильно ты ненавидишь то, что хочешь меня.

И тогда она разрывается.

Ее оргазм обрушивается на нее, как сильная буря, стенки сжимают мои пальцы в ритмичных, отчаянных спазмах. Ее бедра дико вздымаются, тело выгибается, как будто ее бросили в бездну удовольствия, из горла вырывается гортанный крик. Моя рука наполняется влагой, намочив мои колени, и ее жар обжигает мою кожу.

Я удерживаю ее на месте, мои пальцы замедляются, но не останавливаются, вытягивая из нее последние волны оргазма.

Она разбита, обнажена, уязвима – такая, какой я хотел ее видеть.

Я медленно вытаскиваю пальцы, наслаждаясь тем, как она дрожит от остаточной чувствительности. Все ее тело обрушивается на меня, дыхание вырывается неровными, прерывистыми вздохами, пока по ней проходят последние волны оргазма.

Кожа Фи покраснела и покрылась потом, а ее взгляд пронзил меня прямо в грудь.

— Вот моя девочка, — шепчу я, прижимая лоб к ее лбу. — Как наша вселенная?

Она не отвечает сразу, ее губы все еще опухшие от наших жестоких поцелуев, дыхание вырывается медленными, дрожащими вздохами. Она смотрит на меня в течение нескольких секунд, и в ее красивых глазах я вижу что-то – уязвимость, ненависть, может быть, и то, и другое.

— В заднице. Эта вселенная полностью в заднице.

— В заднице или нет, но она наша, Фи, — шепчу я, проводя большим пальцем по ее опухшей нижней губе, не отрывая глаз от ее глаз. — И я не позволю тебе уйти, пока твоя горячая киска не разорвется на моем члене.

Мой взгляд задерживается, впиваясь в каждый сантиметр ее тела – потного, покрасневшего, отмеченного мной. И тогда, когда я уже собираюсь притянуть ее к себе для еще одного страстного поцелуя, мой взгляд останавливается на детали, которая настолько абсурдна для Фи, что уголки моего рта дрогнули.

— Гребаная заучка, — бормочу я, указывая на пространство между нами.

Фи на мгновение хмурится, на ее лице появляется выражение недоумения. Затем она понимает, и на ее губах расцветает ослепительная улыбка, когда она вспоминает, какие трусики на ней надеты.

Черные и шелковые с надписью «Используй силу, папочка».

— У тебя шесть экземпляров одной и той же книги Стивена Кинга, — она пожимает плечами, совершенно не смущаясь. — Кто бы говорил.

Я приподнял бровь, повторяя ее ухмылку.

— Снова рылась в моей комнате, заучка?

И, как и подобает Ван Дорен, она уклонилась от признания в чем-либо, связанном с Синклером.

— Я взяла пятую из них, спасибо.

Я игриво тыкаю ее в нос, и в груди раздается тихое хихиканье.

— Мило, заучка.

Похлопав ее по попке, я достаю презерватив из бардачка. Я уже чувствую, как ее руки дрожат от нетерпения, снимая джинсы с моих бедер.

Облегчение наступает мгновенно, но этого недостаточно – это лишь предвкушение того, чего я жажду и в чем нуждаюсь.

Пальцы Фи обхватывают основание моего члена, ее большой палец скользит по набухшей головке, собирая капли предэякулята. Ее глаза встречаются с моими, голодные, темные, прежде чем она медленно подносит большой палец ко рту и с гортанным стоном облизывает его.

— Если ты так жаждешь моей спермы, я могу наполнить ею твой грязный ротик.

— Утопи меня в ней, одиночка, — отзывается она, зубами скользя по моей губе в злобной улыбке.

Ее маленькая рука тянется к моему члену, едва обхватывая его, и она начинает медленно его поглаживать, каждое ее движение – мучительное поддразнивание.

— Ты меня, блять, убьешь, — стону я.

Она только ухмыляется, выхватывая презерватив из моих пальцев.

— Ты не знал? Ни один мужчина не выжил после меня, — она разрывает зубами упаковку, ее глаза горят. — А мертвые не могут рассказывать сказки, Джи.

Моя голова откидывается на подголовник, вены пульсируют под кожей, когда она раскатывает латекс по всей длине.

Считайте меня ее последней жертвой, потому что, черт возьми, эта девушка…

Эта девушка… блять.

Волосы Фи падают на ее нежные плечи, когда она приподнимается, выравниваясь, а затем медленно опускается. Мгновенное растяжение вырывает из нас обоих вздох, плотное, жгучее тепло обхватывает меня, как тиски.

Я заворожено смотрю, как ее гладкие стенки борются, чтобы приспособиться к моему члену, ее тело изо всех сил пытается принять меня всего. Каждый сантиметр кажется сражением, каждое отчаянное сжатие напоминает о том, насколько она узкая.

— Теперь я вспомнила, почему в прошлый раз у меня так все болело, — выдыхает она, в ее голосе слышится разочарование. — Как, черт возьми, он тогда во мне поместился?

— Ты была слишком занята тем, что ругала меня, чтобы думать о том, как глубоко я в тебе.

Я говорю это со стоном, сжимая зубы, чтобы не войти в нее еще глубже.