Ты (не) выйдешь за меня (СИ) - Лефлер Арина

— Доброе, недоброе утро, — приветствую я устало и добавляю: — Миш, ты за Таниными вещами съездишь?

— А нужно?

— А ты как думаешь?

— Думаю, что не нужно нам лезть в чужую семью, как поссорились, так и помирятся. — Миша ладонью стирает с лица сонливость.

— А я думаю, что нужно взять хотя бы часть вещей. Тане завтра на работу, и вообще, чего она пойдет туда, откуда ее попросили? Пусть живут с мамочкой вдвоем, и никто им не будет мешать.

Язвительность в моем голосе шкалит. За ночь страсти не улеглись. Я все так же киплю, как и вчера.

— Хорошо, я съезжу к Черновым, но думаю, мы не правы, — в голосе Миши звучит осуждение.

Он скрывается в ванной, я слышу журчание воды, Миша умывается.

— Меня дождитесь, я быстро. — Он выходит уже бодрый и в чистой футболке.

Миша покидает квартиру, а я подхожу к окну и в щелку между шторами наблюдаю, как он садится в машину и уезжает. Сердце сжимается от тоски, будто он уезжает навсегда.

Но через пять минут я снова начинаю себя накручивать. Через пятнадцать минут возделывания навязчивых идей, я решаю разбудить Таню. Миша в моих мыслях уже достиг уровня монстра, пожирающего девственниц. Нужно срочно тормозить себя.

— Тань, просыпайся, — трясу ее за плечо. — Убираемся отсюда. Пошли они нахер, эти братишки, раз не оценили, какое счастье попало им в руки, то пошли лесом. — Это я говорю о себе и Мише, но, кажется, втягиваю в эту историю и сестру.

Смотреть в ее опухшие от слез глаза нестерпимо больно. В моей груди тоже печет и пылает. Мы сидим обнявшись на постели и ревем, но как только слышим звук ключа в двери, прекращаем и бежим в ванную.

Миша приезжает быстро. Злой и усталый. Догадываюсь, что ему этот визит достался нелегко. Они с Сашей очень близки, хоть и не родные братья.

— Мы на минуточку, — я тащу Мишу в кухню.

Я так и не смогла потом понять, какая собака меня укусила, что я наговорила Мише того, чего и в помине не было. Про то, что мы не пара, что такое случается, когда двое не подходят друг другу, что нам нужно расстаться, пойти каждому своей дорогой и не мучить друг друга. А если вдруг судьба, то судьба, а если вот так, так лучше никак.

Миша устало слушает мои доводы и вдруг согласно кивает. И этот кивок для меня словно красная тряпка для быка.

— Мы на такси, можешь не волноваться, — заканчиваю свою тираду и зову сестру: — Тань, поехали.

Родители немало удивлены нашему появлению. И моему и Таниному. Новость о ссоре Саши и Тани встречают в штыки. Мне за сестру просто обидно.

Кто ваша дочка? Вы кого защищать должны?

— Ты не обращай на них внимания, — успокаиваю сестру и даю дельный совет: — И вообще, делай как я. Собралась и поменяла место жительства. Все. Хочешь, поехали со мной, в Москву, там работы всем хватит. И зарплата совсем не такая, как ты здесь получаешь. Звони, как надумаешь. — Приглашаю Таню к себе.

Знала бы к чему приведут мои слова, никогда бы не произнесла вслух.

Вечером звонит Миша.

Отбиваюсь.

Следом прилетает смс. «Нужно поговорить».

Пишу в ответ: «Занята, не могу».

Тут же заказываю билет на утренний рейс. Хорошо, что билеты есть. А Мишу снова отправляю в черный список.

Глава 99

Добираюсь до своей маленькой крепости в тридцать квадратных метров быстро. И что? Снова затевать генеральную уборку, чтобы привести в порядок свои чувства?

И так все блестит. Последнее время только тем и занимаюсь, что борюсь с грязью во всех смыслах, ну мне так казалось. А вот в своей жизни порядок никак не наступает.

Одиночество — скука!

Даже очередной детектив с любовной линией не спасает. Бредятина какая-то, зря только деньги на ветер выкинула, лучше бы на эти деньги ручек шариковых накупила.

Звоню подруге номер один. Алене. Да, знаю, еще три дня каникулы, но школа работает, соответственно и учителя на местах, отчеты пишут.

— Ален, не хочешь в кафешке посидеть? Или ко мне приехать? Я чай заварю… Травяной… — Сразу захожу с козырей.

Такой чай из чабреца только у меня. Я траву всегда из дома привожу. Родители на Троицу каждый год в деревню ездят, там на чистых лугах собирают травы для чая: чабрец, репешок, материнку. И еще какие-то, все не знаю. Но чай у мамы всегда душистый получается.

Алена долго сопит в трубку. Понятно. Не сможет. А сопит долго, потому что слова подбирает правильные, чтобы не обидеть меня.

— Прости, Люд, никак, мы тут с Глебом…

Ну все понятно. Они с Глебом. Когда в жизни появляется мужчина, подруги уходят на второй план. У меня тоже так было. Еще недавно. Я за весь отпуск ни разу им не позвонила. Даже не вспомнила про них.

Никите звонить не хочу. Не хочу слушать ее прямые и резкие фразочки о том, какая я дура. Я сама это знаю. Только у меня другая причина.

Нет, я не виню во всем Мишу. Хотя его вина в моей истеричности присутствует. Я не видела ни одной супер спокойной женщины, которая бы знала (подозревала) своего мужчину в неверности и спокойно с ним жила. Жила только потому, что так надо, только потому, что нужно сохранить семью, поднять детей, накопить несметные совместные богатства, и через двадцать-тридцать-сорок лет совместной жизни громко развестить и передраться, деля все нажитое. И детей, между прочим, тоже.

Я знаю, что на все мои доводы Никита ответит одним своим лаконичным: Волка бояться в лес не ходить. И наверное, она права. Если всего бояться и избегать, как делаю это я, то просуществуешь впустую, пройдет вся жизнь, и вспомнить нечего.

Все эти мысли рвут меня на кусочки. Мишина любовь иссушила меня, извела. Или это я так себе надумываю, устраивая сцены ревности. И посоветоваться не с кем, да, даже не посоветоваться, просто душу излить.

У меня есть Алена. Но «Мы тут с Глебом…»

Остается бороться с собой наедине.

Одно успокаивает. Я знаю, что когда выйду на работу, то все забуду. Маленькие почемучки не дадут мне скучать.

Так и выходит. Школьные будни вытесняют из моей головы переживания о неудавшейся личной жизни. Но через пару месяцев звонят родители.

— Таня пропала, — выдыхает расстроенная мама.

— Как пропала? — Екает сердце. До этого все было спокойно.

— Ну вот так. Выписалась из больницы и пропала. Оставила записку и уехала в неизвестном направлении.

При упоминании больницы сердце снова екает.

— А с чем она лежала? — спрашиваю, а сама почему-то уверена, что Таня беременная. Даже ладонь на живот кладу.

Но мама отвергает мою гипотезу.

— А Саша что говорит?

— Саша сейчас в сибирской клинике, наконец-то вызов пришел на реабилитацию, Тася тоже к нему собирается ехать, только Таню нашу где искать? Не знаем, — причитает мама.

— Успокойтесь обе, найдется наша Таня, процесс запущен, — в разговор вмешивается папа. Его уверенный голос вселяет надежду. — Мы с Мишей уже решаем.

Лучше бы он не говорил эти слова. Противоречивые чувства снова захватывают меня. Это и ревность. «Ну вот, чуть что, снова мой Миша». И беспокойство за родную сестру.

За это время мы созвонились с Таней пару раз, но разговора не получилось. Первый раз она плакала и сообщала, что Саша подал на развод, а второй, а второй она ничего толком не сказала. Это было три дня назад. Но да, что-то про желание изменить свою жизнь, обдумать все, что произошло за это время, прозвучало в ее словах… Неужели решила последовать моему совету и уехала?

В груди все сжимается… Как же больно и обидно…

Кто просил меня лезть со своими советами? Прав был Миша, сто раз был прав. Не нужно было нам вмешиваться в отношения Тани и Саши. А теперь. А теперь попробуй ее отыщи. Знаю я сестру. Я ж такая же. Заползет в дальнюю норку и будет зализывать раны в одиночку.

Закончив разговор с родителями, набираю номер сестры, но, увы. Абонент не абонент. Это что? Она нас всех в черный список отправила? Или вообще поменяла телефон? Ох и сеструшка. Что ты творишь? Даже я бы так не смогла.