Ты (не) выйдешь за меня (СИ) - Лефлер Арина

Даже не пытаюсь скрыть свою злость. Не хочу.

Уже жалею, что приехала, нарушила их провинциальную идиллию. Сидела бы в столицах спокойно и ничего не видела.

Таня скрывается за дверью, Миша садится за руль.

— Ну что? Куда? Не передумала? — поворачивает ключ в зажигании.

Не передумала.

— Миш, я есть хочу и в душ, и спать.

Сразу даю понять, что сексу в наших отношениях пока что места нет.

— Дома есть все, — Миша уперто не желает меня слышать. — Я сегодня продуктами холодильник забил, хочешь в ресторан заедем, поужинаем? — отвлекается от дороги, смотрит на меня задумчиво.

— Миш, отвези меня к родителям, пожалуйста. — Откидываюсь на спинку сидения и закрываю глаза. Не могу я сейчас смотреть на Мишу. Во мне сейчас такая убийственная смесь чувств кипит. Хочется остановить машину, выйти и пойти пешком куда глаза глядят. От всех подальше, особенно от себя.

— Хорошо.

Миша резко нажимает на тормоз. Машина дергается. Психует, понятное дело. Ну и психуй.

Пока едем, усиленно делаем вид, будто ничего не происходит, будто и не было тех двух месяцев разлуки, но вся эта недоговоренность стоит между нами толстой бронированной стеной. Прозрачной бронированной стеной. Мы видим друг друга, но не слышим.

Видеть друг друга и находиться рядом не значит быть вместе. Увы.

Мы не успеваем доехать до дома родителей. Снова звонит Таня.

Слышу в Мишиной трубке ее голос. Она плачет.

Что случилось? Тревога пускает сердце вскачь.

Глава 96

Михаил

Ну и денечек? Да когда ж он уже закончится?

Разворачиваю машину и мчусь назад, к Сашкиному дому.

Я ничего не понял из того, что сказала Таня, разобрал только, что она плачет и просит вернуться к их дому.

Что у них там случилось? Сашка последнее время темнее тучи, да и Таня кажется грустной, если не считать сегодняшний вечер. Но это все алкоголь. Понимаю.

У подъезда едва успеваю притормозить, Таня бросается под колеса.

Да что ж такое! Не хватает еще задавить невестку и Люсину сестру в одном лице.

Таня садится на заднее сидение. Рыдает, все лицо в размазанной косметике. Не могу разобрать ни слова.

Не люблю, когда женщины плачут. Психую и порываюсь выйти из машины.

— Не надо, — Таня хватает меня за плечо.

Люся достает из сумочки платок.

— На, вытри. — Протягивает сестре. — Что произошло?

— Ничего. — Снова рыдания. Теперь уже в Люсин платок.

Не выдерживаю, рыкаю:

— Что случилось? Говори!

— Не кричи на сестру. — Люся смотрит на меня возмущенно.

— Он… Он… Выгнал меня… — Сквозь рыдания отвечает Таня.

— Приревновал? — спрашиваем с Люсей одновременно.

Знаю Сашку, только одна причина может заставить его поступить так, как он поступил. Сам такой.

Люся напряжена, смотрит на меня негодующе, будто это я Таню обидел. А Таня сопит сзади уже тише, изрыдалась. Силы закончились?

— Да…

— К кому?

— К тебе…

— Он что, совсем дурак? Ебанулся в конец? — Я не выбираю выражения при женщинах, но не могу сдержаться. — Я сейчас поднимусь, блт, вправлю ему мозги, инвалид, блт на всю голову! — Дергаю дверную ручку, но она заедает. Таня и Люся хватают меня за руки.

— Не надо! — умоляет Таня.

— Не сейчас! — кричит Люся.

Торможу. Поворачиваюсь к девчонкам. В ушах от злости шумит, из ноздрей, кажется, сейчас пар пойдет.

— Поехали уже, — командует Люся.

— Куда?

— Я родителей не хочу волновать.

— Значит, к нам.

Уперто называю квартиру нашей. Люся кривится. Вот заноза.

Едем к нам домой.

Девчонки рыдают на кухне, я сижу в комнате, написываю Сашке сообщения.

«Ну ты дурак!»

Вижу две синенькие галочки. Прочитал. Ну же, отвечай, паскудник. чего медлишь? Долго жду, когда брат напечатает мне ответ.

«Она у тебя?» — Ну наконец-то отозвался. Долго ж ты «печатает…» три слова с вопросительным знаком.

«Да, она у нас».

«Ну и пошел на х. й».

Псих, ненормальный ревнивый псих. Он до завтра чего-нибудь может натворить в таком состоянии, нужно ехать сейчас.

«Ты пожалеешь, потом будет стыдно, — пишу в ответ. — Я сейчас приеду, и мы поговорим».

«На х. й, и забудь, что я есть».

Сашка отключается. Я настойчиво звоню несколько раз. Идут гудки.

Твою мать, абонент не абонент. Неужели повторяет Люсин подвиг, и я теперь и тут в черном списке? Где ж я так нагрешил?

Нет. Лучше завтра. пусть уже переспит, успокоится, тогда и поговорим.

А вот мне, судя по всему грозит бессонная ночь. Муки ада продолжились. В соседней комнате, тихо поскуливая, плачет Таня.

— Пусть поплачет, уговаривать сейчас, только хуже сделаем, — заявляет Люся.

Фраза так себе. Звучит эгоистично. Так и хочется спросить: Ты точно ее сестра?

Но Люся догадывается по моему взгляду и тут же объясняет:

— По себе знаю, поплачешь и легче станет, — устало присаживается она в кресло. — А завтра уже будем думать, что делать.

Я сажусь на диван, наклоняюсь и беру в ладони свое лицо. Тру. Щеки становятся горячими от трения, жар ненадолго приводит меня в чувство. Останавливаюсь и смотрю на Люсю с молчаливыми вопросами на лице.

Чем закончится эта история? А мы? Как мы с Люсей будем разруливать наш конфликт? Зная характер любимой, жду разбор полетов. И ни разу не ошибаюсь. Так и происходит.

Люся ерзает в кресле, смотрит на меня с прищуром, и начинается экзекуция.

— Миш, ты зачем это сделал? — говорит она обманчиво тихо. — Это ж надо быть конченым лохом, чтобы лезть с поцелуями к чужой жене под окнами ее квартиры, Миша, ты ваще ку-ку, — стучит она пальцами по журнальному столику. — Под окном, где на жердочке сидит муж и ждет жену домой.

Да откуда я знаю, где там и кто сидит на жердочке!

Я выжатый лимон за сегодняшний день, мое терпение лопается.

— Ты ревнуешь меня к родной сестре? Ты офигела? — рычу я на Люсю и замолкаю, заметив ее воинственное выражение лица.

— А почему бы и нет, может, ты до сих пор на нее слюни пускаешь, — повышает голос Люся. — Мы ж одинаковые, ты ее первой увидел!

Какая чушь!

Если Таня сейчас слышит эти слова, очень неловко. Но мне сейчас плевать. Мне нужно вернуть Люсю.

— Мне ТЫ нравишься, зачем мне твоя сестра? — пытаюсь успокоить Люсю.

— Откуда я знаю? Может тебе тройничок хочется? А? С близняшками! Порнушек насмотрелся! — кажется, Люсю сейчас может успокоить только качественный секс в моем исполнении, знаем, проходили, и я бы сейчас ей его устроил, но в квартире Таня. Не могу себе этого позволить.

— Да ты ебанулась, Люся? Какой тройничок? Мне бы тебя в койку уложить! — смеюсь, пытаясь шутить. — Ты бы еще про шведскую четверку напомнила, Сашок бы тебе шею тростью намылил за такие предположения. Ты там в своих столицах развлекаешься между уроками, а мне мозг кипятишь.

Лучше бы я молчал. Не знал, что моя Люся может быть такой фурией. Она вскакивает и кидается на меня с кулаками. Признаться, драться она умеет, но я предупрежден и вооружен. Успеваю перехватить ее кулаки у своего носа и прижать к себе.

Ну все, Люся, тебе писец! Тащу ее на кухню и закрываю за нами дверь.

Глава 97

— Краснов, поставь меня на место, — шипит Люся, вырываясь из моих рук.

Ставлю на пол кохану и загораживаю выход.

Фиг ты теперь покинешь кухню, пока мы с тобой не помиримся. А как с тобой мириться, я уже знаю. Только кулаки твои нужно вовремя перехватить, чтобы они чего лишнего не нарисовали на моей физиономии.

Говорят после шумной ссоры секс бывает особенно бурным. Вот сейчас и попробуем. Таню только не разбудить бы.

Я притискиваю к груди протестующую Люсю и целую. Горячо. Сильно. Страстно. С языком. Всасываю, кажется, всю ее в себя. Чувствую, как через время расслабляется в моих руках. Обнимает меня за шею и повисает, льнет ко мне сама, как кошка ласковая, только не мурлычет, а все еще сопит недовольно.