Ты (не) выйдешь за меня (СИ) - Лефлер Арина

— Конечно, не проблема, — отвечает Алена.

Глеб бежит на стоянку, мы идем в классы составлять воспитательный план. Сетку мероприятий нам уже скинули на электронную почту. Осталось соединить со своим планом.

Но взяться за работу у меня получается не сразу. Звонит сестра.

Ну как тут не взять? Она же, по идее, еще не должна знать, что я свинтила из родного города, правда?

Но первая же фраза развеивает мои сомнения.

— Люд, ну чего ты как маленькая? Снова удрала, и опять не попрощалась! — восклицает она. — Ну что у меня за сестра такая, ну почему я все узнаю последней? А⁈

— Тань, ну если уехала, значит, так было нужно, чего ты так шумишь? Или тебе Мишу жальче, чем родную сестру?

Из телефона слышу мужское покашливание. Ну вот опять она разговаривает со мной при Саше. Ну что за мода? Аж бесит.

— Саш, привет, — кричу в телефон, и слова эхом разлетаются по классу. Все-таки акустика в этих огромных помещениях мощная. И в лес ходить не надо, чтобы с детьми «Ау!» покричать в театральных постановках.

Таня дергает телефоном, и на экране появляется Саша. Чисто выбритый, в модной футболке. Молодчик! Временный инвалид, но не теряет человеческий облик. Всегда опрятен и улыбается. Не теряет надежду и делает все, чтобы встать на ноги. Но что-то в его голосе не слышу сегодня радости. Что случилось?

Таня не замечает, а мне видно, как он на нее посмотрел.

— Привет, привет, сестра…

Он пропадает, на экране снова Таня. Видимо, сестра понимает, что я не хочу сейчас обсуждать с ней наши с Мишей отношения, замолкает на секунду, пытливо смотрит и выдает:

— Представляешь? На работу меня выгоняет! — возмущается она. — Мама к нам перебирается жить, и он решил от меня избавиться, — громко вздыхает она.

— Я здесь, не надо обо мне в третьем лице, — слышится на заднем фоне. — и я это делаю для тебя, а не для себя. Ты теряешь профессиональные навыки, посидишь со мной еще пару месяцев и забудешь, как давление мерить пациентам.

Ну как всегда, Саша все сводит в шутку, хотя вполне серьезный мужик, с высшим экономическим.

— С тобой забудешь, — восклицает Таня и прикусывает нижнюю губу.

Ее фраза звучит не совсем корректно по отношению сидящему в инвалидной коляске мужу. Она понимает это и тут же переводит тему на нас с Мишей.

— Ну ты хоть бы поговорила с Мишей, он тут целое расследование провел. А ты его в игнор снова отправила. Зачем? Ты же ему даже возможности не даешь, объясниться. Разве так можно? Смотри, он гордый, обидится, тебя в черный список отправит.

Дожили, родная сестра угрожает. это я уже терпеть не намерена.

— Тань, давай мы как-нибудь сами разберемся? Ага? Не маленькие.

Сестра понимает мое нежелание пережевывать ситуацию и замолкает. Разговариваем еще минут десять на общие темы и отключаемся.

Но, как говорится, «ложечки вернули, а осадочек остался». Я кручу в руках телефон, смотрю на запретный контакт. Палец сам тянется нажать по привычке. Ну что мне стоит взять и позвонить? Вот прям сейчас взять и позвонить? И уже решаюсь. И не могу. Гордыня не дает, да и почему я должна звонить? Не меня за задницу мацали мерзкие длинные пальцы с красными ногтями.

Глава 94

Полтора месяца я погружена полностью в работу. Мой четвертый класс не дает мне хандрить. Каждый день в нашем коллективе происходят увлекательные вещи. Дети еще, а уже влюбляются, конкурируют, ссорятся, мирятся.

Как же интересно наблюдать за ними со стороны!

Да, они еще малы, но проецируют отношения взрослых на свои детские. И я понимаю, что нет маленькой жизни и большой. Я возмущаюсь, когда слышу из уст коллег фразу: «… бла-бла-бла в большую жизнь». Да нет ее, большой жизни, и маленькой нет. Есть одна жизнь. Здесь и сейчас. И проживать ее нужно, как будто это последний день.

Кто это сказал? Адмирал Макаров, кажется, может, другими словами, но смысл тот же.

И проблем нет больших и маленьких. Все важные и их нужно решать.

Это я так на работе думаю, когда дело касается моих учеников, а вот в своей личной жизни порядок навести не могу.

Пару раз ходила на свидание с Лешей. Но уже на первом, когда мы пошли в кино, я поняла, что мне с ним не интересно. Он не интересует меня как мужчина. Мне неприятны его касания. И когда он попытался придержать меня за талию на входе в кинотеатр, я так дернулась, что самой стало стыдно. А на втором свидании в кафе просто извинилась и попросила больше меня не тревожить.

А вот Танины звонки мне не давали покоя. И мне даже пару раз показалось, что за кадром покашливал не Саша, а Миша. Но мало ли, они же братья, и очень похожи между собой, хоть и двоюродные. Пусть лучше показалось, потому что такую подставу я не прощу даже сестре. Но… простила, еще как простила.

Мы разговаривали с Таней по видеосвязи. Саша поздоровался и укатил в кухню «водички попить». Мне послышалось, что в их дверь позвонили. Таня отвлеклась, глядя мимо камеры, а потом вдруг на весь экран нарисовалось Мишино лицо.

Я чуть не задохнулась! Сердце так рвануло в грудной клетке, хорошо, что я успела повернуть в сторону телефон, а то кто знает, что увидел бы Миша в телефоне. Мое перепуганное лицо.

Но его сдержанное «здрасьте» будто запускает во мне какие-то механизмы, и вечером я вытаскиваю Мишин номер из ЧС. Держу телефон в руках, словно древний артефакт и колдую над ним.

«Ну услышь меня, почувствуй, я хочу с тобой поговорить, всего лишь услышать твой голос. Хоть ты и сволочь неверная, и ничего не предпринял за эти полтора месяца, чтобы вернуть меня, но я все равно все про тебя знаю: как ты тащишь на себе фирму, престарелых родителей, еще и Саше с Таней помогаешь.».

Я даже ревновать начинаю Таню к Мише. А Мишу к Тане. Не слишком ли они задружили? А если учесть, что Миша первый стал встречаться с Таней, а мы сестры-близнецы, а Саша инвалид…

Нет! Нет! Нет!

Гоню эти мысли из головы.

Телефон взрывается звонком и выпадает из рук на подушку.

«Миша!»

Я и радуюсь и боюсь. Чего? Сама не знаю. Говорят в одну реку дважды не входят? Только я, кажется еще из первой не выплыла.

И что мне делать? На какую кнопку нажимать?

Напоминает сцену из популярного фильма. Только там таблетки выбирали: синюю или красную, кажется.

Что там Алена с Никитой говорили? Нужно идти на компромиссы? Рискнуть? Конечно. Ведь это же Миша. Мой Миша.

Я жму на зеленую.

Нажать-то нажала, а сказать ничего не могу. Спазмы горло сжали. Дышать пытаюсь и только. Слышу, как Миша по ту сторону тоже сопит. Ждет мое «алло» или «да». А я не могу ничего произнести. Мне больно его слышать. Но и трубку от уха не могу отнять. И когда он тихо говорит:

— Я соскучился. Люсь. Возвращайся уже.

Я готова бежать в отдел кадров писать заявление на увольнение и ехать, лететь в родной город к нему.

Не сдерживаюсь и всхлипываю. Слезы текут по щекам, но я упорно молчу.

— Ну чего ревешь? Люся, ничего не было. Я не помню, но я смотрел видеозапись, если хочешь, приедешь, сама все увидишь.

Я и так тебе верю, не нужно мне ничего показывать. Слезопад усиливается. Не хочу, чтобы Миша слушал, как я тут соплями шмыгаю. Он словно понимает мое состояние.

— Я люблю тебя, Люсь. — Говорит он тихо, но я слышу его. Сердцем слышу.

Телефон замолкает. Миша отключился. Он отключился. Сам. Первый. Что это значит? Но он сказал, что любит меня.

И эти его слова согревают меня. В груди разгорается очистительный огонь. И вся та боль, что сидела во мне все это время изливается наружу, даря успокоение. А из глаз льется цунами. Я ныряю мокрым лицом в подушку. Реву что дурная, но в ушах его фраза: «Я люблю тебя, Люсь». И это его «Люсь» такое теплое и родное. А в голосе такая безнадега.

Наревевшись, я засыпаю.

Во сне всю ночь брожу по темным лабиринтам, натыкаюсь на стены, словно слепая. Вижу впереди свет и иду к нему, слышу Мишин голос, иду на него, но не дохожу. Недовольно выныриваю из сна. Звенит будильник.