Внутри - Катрин Корр

Мой мир рушится в одно мгновение, и всё, чем я могу ответить, — это тихий мат, чтобы не волновать маму ещё больше.

— Тише, ребята, — напоминает Дмитрий Васильевич. — Нике и без того плохо.

— Хотите сказать, что всё это время Адель не приходила в себя? — спрашивает Архип.

— Богдан говорит так.

— Чем он занимался все эти часы? — спрашиваю сквозь зубы. — Он что, только сейчас заметил, насколько хреновое у нее состояние? Она всё это время находилась в багажнике?

— Богдан успел выехать за город до того, как мы отправили ориентировки на посты. Заселился в ближайшей придорожной гостинице, где не требуются документы. Сомнительное заведение. Он пытался привести Адель в чувства всё это время, но у него ничего не вышло, и тогда он вызвал скорую помощь. Администратор в гостинице увидела его фотографию в телевизоре и позвонила в полицию. Так все и приехали.

— Пытался привести её в чувства несколько часов? — шепотом переспрашивает Архип. — Эти несколько часов могли быть решающими!

— К сожалению, это действительно так.

— Я сейчас просто свихнусь.

— У Богдана болезненный вид. Несколько часов назад он был под дозой, в нем бурлила энергия, у него был план, который ему частично удалось воплотить в жизнь. А сейчас у него отходняк, и его самочувствие ужесточается с каждой минутой, потому что теперь никакой энергии нет, есть только страх, боль и желание снова принять наркоту, чтобы стать всемогущим. Мне неприятно об этом говорить, но Богдан нажил себе крупные неприятности: умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, нарушение неприкосновенности частной жизни, угроза жизни и здоровью, похищение. И это я рисую картину в целом, а если разбирать по деталям, чем и займется прокурор… Короче говоря, для Богдана и его семьи наступили темные времена.

Как до этого дошло? Как из простого всё перевалило в сложное? Может, это всё просто затяжной ночной кошмар, каких мне не снилось уже очень давно? Да что уж там — вообще никогда.

— И состояние Адель будет решающим фактором для его положения, — заключает Дмитрий Васильевич, задержав на нас взгляд «Будьте готовы ко всему». Постучав по моему плечу, он добавляет: — Мы все здесь верим и надеемся, что с твоей сестрой всё будет хорошо, Аверьян. Обязательно.

Сестра.

Моя сестра.

С моей сестрой.

Он уходит, направляется к маме, а я смотрю на его затылок и хочу проломить его, чтобы вырвать из головы эту проклятую установку, которая стала серьезной проблемой, помехой и препятствием на пути к нашему с Адель счастью. Всё могло быть по-другому. Всё могло случиться уже тогда, на вечеринке, устроенной мамой в честь моего возвращения. Адель понравилась мне с первой секунды, а на второй я уже мечтал прижать её к себе.

Сестра.

Твоя сестра.

С твоей сестрой.

Я бы поцеловал её на лестнице, когда мы оба поднимались в свои комнаты, чтобы переодеться. Я хотел этого уже тогда, но мы же семья… Некрасиво. Нехорошо. Аморально. Она не знает меня, я не знаю её, но к ней тянется всё, что есть во мне. Окажись я смелее и решительнее, мы бы уже были вместе, и все бы об этом знали. И Адель бы не пострадала, потому что я бы поверил ей…

«Он требовал, чтобы я сказала ему, что… что мы будем вместе. Я просила его оставить меня в покое, но… Богдан набросился на меня. Схватил за шею и начал душить, требуя, чтобы я сказала это и то, что мне очень жаль его».

Не поверил бы. Не поверил бы, пока не увидел собственными глазами, на что способен мой лучший друг.

— Аверьян, кто-то идет! — толкает меня Архип.

Широкая дверь с матовым остеклением открывается, и в зале появляется мой отец. Маму пропускают вперед, он обнимает её, а я пытаюсь понять по его бледному и за несколько часов осунувшемуся лицу, каков характер новостей, что он нам вот-вот сообщит.

— Кирилл, как она? Как наша дочь? — спрашивает мама, тихонько всхлипывая. — Умоляю, скажи, что с ней всё будет хорошо? Прошу тебя!

— С Адель всё хорошо, — сообщает отец, но без тени улыбки и должной радости в глазах.

— Правда? — вскрикивает мама. — Правда? Я могу её увидеть? Я могу поговорить с ней?

— Постой, постой, милая, — отец берет её за руки, а потом смотрит на всех нас. — Не сейчас.

— Почему? Ты же сказал, что с ней всё хорошо!

— Ты не можешь сейчас поговорить с ней, потому что Адель спит, — отвечает он, задержав на маме продолжительный взгляд.

— Спит, — улыбается она и поворачивается к нам. — Моя дочь просто спит! Господи, спасибо тебе! Ты услышал мои молитвы!

— Дорогая, послушай, — заглядывает отец в её глаза, — наша дочь действительно спит. Вот только, к сожалению, никто не знает, когда она проснется.

— …Что?

— Адель в коме? — спрашиваю не своим голосом.

— К счастью, травмы отсутствуют. Мы провели диагностику организма, сделали анализы, и никаких повреждений и изменений выявлено не было. Организм поддерживает все жизненно важные функции самостоятельно. — Посмотрев на меня, отец отвечает: — Нет, это не кома. Адель находится в состоянии летаргического сна, вызванного, как мы с коллегами предполагаем, сильным психоэмоциональным переживанием.

— Ничего не понимаю… Ничего не понимаю! Кирилл, что с ней?! — паникует мама.

— Насколько это состояние опасно? — спрашиваю.

— Длительное пребывание в летаргическом сне может привести к серьезным осложнениям, но пока об этом говорить рано. Слышишь меня? — спрашивает он маму. — С ней всё будет хорошо. Мы поможем ей найти дорогу домой. Нам просто нужно быть рядом с ней.

— Как это? — всхлипывает подруга-художница. — Адель спит, но она… она может услышать нас?

— Такая версия действительно существует. Она может слышать нас и чувствовать наше присутствие. С ней не просто можно, а нужно говорить, читать книги, петь песни — делать всё, чтобы там, где сейчас находится её сознание, были ниточки, которые приведут её сюда.

— Я правильно понимаю, что не удар, нанесенный Богданом, спровоцировал данное состояние? — спрашивает Дмитрий Васильевич. — Или всё же это так?

— Моментально уйти в летаргический сон невозможно, — отвечает отец. — Учитывая всю имеющуюся у нас информацию о том, как Богдан… как он относился к ней на протяжении определенного периода времени, то спровоцировать такое состояние могли постоянно повторяющиеся ситуации, вызывающие тревогу и стресс. Возможно, что, уснув сегодняшней ночью в своей постели, утром Адель не смогла бы проснуться. Удар, нанесенный Богданом, просто отключил её: она уснула, а сознание — напуганное, уязвленное, неоднократно подвергнутое стрессу — спряталось на глубине.