Осень по договору: Жена на шесть месяцев - Ива Шелест

В зале античной скульптуры зазвонил телефон. Северов. В воскресенье. Это могло означать только одно — серьезные проблемы.

— Извини, — сказал я Нике. — Нужно ответить.

— Конечно, — она махнула рукой. — Я пока посмотрю на этих греческих богов.

Разговор с Северовым длился дольше, чем планировал. Он намекал на "странности" в финансовых отчетах, требовал объяснений по поводу "неучтенных расходов", говорил о недовольстве совета директоров. Классическая тактика — создать проблему на пустом месте, а потом великодушно предложить решение.

— Дмитрий Михайлович, — сказал я, когда его монолог закончился, — мы в отпуске. Обсудим это в понедельник.

— Понятно. Молодой муж отдыхает с женушкой. Только помни, Глеб — у отдыха тоже есть цена.

Он отключился, оставив неприятное послевкусие. Я убрал телефон и оглянулся — Ники рядом не было.

Сначала не забеспокоился. Подумал — отошла к соседней витрине, заинтересовалась чем-то в другом углу зала. Прошелся по периметру — никого. Заглянул в соседние залы — тоже пусто.

Холодок пробежал по спине. Лувр огромен, туристов тысячи, Ника не знает французского...

— Excusez-moi, — обратился я к охраннику. — Vous avez vu une femme... — Черт, как описать ее на французском? — Belle femme, cheveux bruns, robe bleue?

Охранник пожал плечами и что-то быстро затараторил на французском. Единственное, что я понял — "beaucoup de femmes" — много женщин.

Следующие полчаса стали самыми длинными в моей жизни. Я носился по залам как угорелый, вглядывался в лица туристических групп, спрашивал у каждого второго охранника про красивую женщину в синем платье и с темными волосами. В голове роились мысли — что, если ей стало плохо? Что, если она потерялась? Что, если...

Паника накатывала волнами. Странное дело — за тридцать пять лет жизни я пережил крахи и подъемы, предательства партнеров и победы над конкурентами, но такого ужаса не испытывал никогда. Потерять ее... Потерять Нику стало бы катастрофой.

Я нашел ее в египетском крыле, где она завороженно стояла перед саркофагом фараона. Тихая, сосредоточенная, изучающая иероглифы с тем же вниманием, с каким читала бы книгу.

— Ника! — выдохнул я с таким облегчением, что голос прозвучал хрипло.

Она обернулась, увидела мое лицо и испугалась:

— Что случилось? Ты бледный как смерть.

— Я тебя потерял. Искал полчаса.

— Ой, — она виновато прикрыла рот ладонью. — Прости, я увлеклась. Решила дойти до египетской коллекции, а тут столько всего интересного...

Я подошел и обнял ее — крепко, отчаянно, как обнимают то, что чуть не потеряли навсегда.

— Не уходи больше так, — пробормотал в ее волосы. — Я с ума сойду.

— Глеб, — она отстранилась и посмотрела мне в глаза. — Ты же понимаешь, что я никуда не денусь? Мы же в Лувре, а не в африканских джунглях.

— Понимаю головой. Но сердце почему-то не слушается.

Слово "сердце" повисло между нами. Я сказал его не подумав, но теперь, когда оно прозвучало, отнимать было поздно.

— Глеб...

— Не говори ничего, — попросил я. — Просто... не исчезай больше, хорошо?

Она кивнула, и мы пошли дальше по залам. Но теперь я не отпускал ее руку ни на секунду.

Вечер, который я планировал как сюрприз, оказался еще лучше после пережитого страха. Частный круиз по Сене на маленькой яхте, ужин при свечах на палубе, огни Парижа, отражающиеся в воде. Ника сидела напротив меня в элегантном платье, которое подчеркивало изгибы ее фигуры, и я не мог наглядеться.

— Это невероятно, — говорила она, глядя на проплывающий мимо Лувр. — Как будто плывешь через картинку.

— Я заказывал этот круиз еще до отъезда, — признался я. — Хотел, чтобы у тебя остались самые красивые воспоминания о Париже.

— Самые красивые воспоминания — это не про места, — сказала она тихо. — А про людей, с которыми ты их разделяешь.

Яхта проплывала под мостами, и каждый раз, когда мы оказывались в тени, Ника придвигалась ближе. К концу круиза мы сидели рядом, ее голова лежала у меня на плече, а я гладил ее волосы, слушая плеск воды о борт.

— Глеб, — сказала она, когда мы шли по набережной обратно к отелю.

— М?

— Сегодня, когда ты потерял меня в музее... ты правда так испугался?

— Смертельно.

— Почему?

Я остановился, повернулся к ней лицом. Огни уличных фонарей играли в ее волосах, глаза блестели в полумраке.

— Потому что понял — жизнь без тебя потеряла бы смысл.

Она вздрогнула от этих слов.

— Глеб...

— Я знаю, что так не должно быть. Знаю, что мы договаривались о другом. Но не могу с собой поделать.

— А я не хочу, чтобы ты что-то делал с собой, — прошептала она. — Мне нравится видеть тебя таким. Настоящим.

Мы целовались посреди парижской улицы, не обращая внимания на прохожих. И в этом поцелуе было признание, которого мы еще не готовы были произнести вслух.

На следующее утро, наш последний день в Париже, мы поехали в Версаль. Дворец поражал размахом, но больше всего меня тронули личные покои — маленькие комнаты, где когда-то жили обычные люди, а не королевские персоны.

— Интересно, были ли они счастливы? — спросила Ника, стоя в будуаре Марии-Антуанетты.

— Думаю, были. Когда позволяли себе забыть о протоколе и быть просто мужем и женой.

На обратном пути мы остановились в маленьком кафе в Версале. Ника заказывала на ломаном французском, жестикулировала, смеялась над собственными ошибками. Хозяин-француз растаял под ее обаянием и угостил нас домашним вином.

Мы вернулись в отель к вечеру. Последний ужин, последняя ночь в городе мечты. Завтра — возвращение к реальности, к работе, к жизни, где нужно думать не только о собственных желаниях.

Но пока была эта ночь. И эта женщина рядом со мной, которая изменила все.

Глава 34. Ника: Возвращение к реальности

Последнее утро в Париже началось со звонка будильника в шесть утра. Самолет в полдень, а значит, к десяти нужно быть в аэропорту. Я лежала в постели, глядя в потолок, и не хотела вставать. Не хотела собирать чемоданы, не хотела покидать этот город, где мы были просто мужчиной и женщиной, а не участниками сложной игры.

—