Бывший муж. Я хочу нас вернуть - Анастасия Дмитриевна Петрова
Я тоже не святой. Тешил своё эго, свои обиды. Думал, раз она ушла, уехала в другой город, то и я назло ей стану счастливым.
Кусок идиота.
Счастливым я не стал. Наоборот, стало хуже. Пусто. Грязно внутри. И ни одна женщина не могла её заменить.
Потому что я люблю Юлю. И всегда любил.
Но это не оправдывает меня.
— А мне нечего тебе сказать, Саш… — голос дрожит, но она пытается казаться сильной. — Я тебя любила и люблю. Но… Короче, пошёл ты.
— Я пойду, — спокойно киваю, хотя внутри всё сжимается, — Но напоследок я хочу, чтобы ты попросила прощения у Юли.
— Что? — Алена вскакивает с места, словно её ударили током. Глаза расширяются, безумные, полные ярости. — С какого хуя я должна это делать⁈
— Потому что я тебя об этом прошу. — Стараюсь держать голос ровным, но каждое слово отдаётся стальным ударом. — Тебе нужно извиниться за то, что науськивала нашу старшую дочь на всякие гадости. И за то, что угрожала. Окей?
— А что будет, если я этого не сделаю? — в её тоне ядовитая насмешка, вызов, она почти шипит.
Но я пришёл подготовленным. Слишком многое было поставлено на карту.
Да, моё предложение похоже на ультиматум. Да, оно грубое, жестокое, местами даже сфабрикованное. Но другого выхода нет. Я больше не вижу ни одного.
Всё, чего хочу — закрыть все двери в прошлое, чтобы, наконец, позволить себе открыть одну-единственную дверь в будущее.
Даже если Юля сто раз скажет мне «нет» — я буду снова и снова стучаться в эту дверь. Я не отступлю. Я не хочу и не буду её терять.
Ну должен же быть у каждого человека этот чёртов второй шанс?
Я не убийца. Я живу первый и единственный раз, и инструкции мне никто не выдавал. Как умел, так и жил. А теперь, только сейчас, понимаю, как надо было. Как правильно. И я молюсь об этом шансе — он для меня как воздух, как последний глоток воды в пустыне.
— Смотри, Ален… — делаю шаг ближе, она дёргается, будто я намереваюсь ударить. — Ты не совсем адекватна в последнее время. Мне жаль, что я не оправдал твоих надежд, но я и обещаний никаких не давал. В любви не клялся. Ты всегда знала, всегда чувствовала, что я с тобой не навсегда. Что люблю жену.
Она пытается перебить, но я поднимаю ладонь, останавливая.
— Все твои действия — на грани с безумием. И ты знаешь… деньги могут решить многое. У меня на руках справка, что ты психически больна. Отправить тебя в клинику — пара дней. Вопрос только в том, как это оформят. Так что выбор у тебя один: ты просишь прощения у Юли и исчезаешь из нашей жизни навсегда… или… — делаю паузу, глядя прямо в её глаза, пока она не отводит взгляд. — Ты поняла.
— Сука… — шепчет Алена, сжимая ладони так, что костяшки белеют. Бьёт кулаками по дивану, срывается в крик: — Гори ты в аду, Саша!
— Мы там с тобой встретимся, не сомневайся, — отвечаю тихо.
Встаю с пуфа, двигаюсь к выходу. Слышу, как она захлёбывается слезами за моей спиной. Но я не оборачиваюсь. Потому что если обернусь, она может принять мою жалость за надежду. За шанс.
А шансов у нас нет. Да и не было никогда.
— Денег дашь? — сипло срывается у неё из горла, почти сквозь рыдание.
— Сколько?
— Чтобы я могла уехать из страны… — голос её ломается, она шмыгает носом, явно прожигая во мне дыру.
Я стою спиной к ней, молчу. Думаю недолго — не больше минуты. А потом, после паузы, бросаю через плечо:
— Дам.
Глава 54
Юля
— Мам, а ты почему одна? — Даша высматривает в проёме или отца, или сестру.
— Я планировала чуть позже заехать, но у меня кое-что случилось…
Дочь мгновенно напрягается, и я спешу её успокоить.
— Ничего серьёзного, милая, по работе, — я ненавижу себя за то, что говорю ей.
Боюсь её оставлять, боюсь оставлять Карину, когда мы вроде бы только-только находим общие точки, когда стоит вопрос о её лечении. Но меня в срочном порядке вызывают буквально на три дня и обещают больше не задерживать. По крайней мере, я озвучила, что если встанет вопрос о задержке, то мы можем попрощаться. Заявление на увольнение будет готово в следующую минуту после того, как они нарушат своё слово.
— А, — дочка выдыхает. — Я уж испугалась, думала, что-то серьёзное.
— Это серьёзное, я ведь должна тебя оставить, — вяло замечаю я.
— Мам, я и так тут, — с улыбкой озвучивает моя младшая. — Папа и Карина будут со мной развлекаться, — говорит она, а потом с улыбкой добавляет: — И искать во всех кофейнях мои булочки…
Улыбаюсь ей тоже.
— И чтобы тесто было слоёным и не жирным, — она довольно кивает, а я поглаживаю её волосы. — Надеюсь, что скоро мы вернёмся домой…
Дашина улыбка медленно сползает с лица, и она опускает взгляд. Вижу, как начинает ковырять заусенцы, и мягко останавливаю её.
— Что такое? — интересуюсь и, откровенно сказать, боюсь услышать ответ.
— Всё хорошо, — врёт она.
Но это мы уже проходили со старшей дочерью.
— Дашуль, ты же знаешь, я не поверю в это, — сажусь чуть ближе в поисках её взгляда.
— Просто здесь и папа, и Карина… — она сглатывает. — Мы никогда не говорили так, как сейчас. Даже когда я приезжала…
Сердце болит, но я ведь уже привыкла жить с этой болью.
— Я понимаю, что сейчас мы часто бываем все вместе, и это…
— Папа сказал, что хочет, чтобы мы жили с ними… — вдруг озвучивает Даша.
Сглатываю, прикрыв глаза. Первые секунды шока проходят, а за ними поднимается злость. Я хоть и не просила, но надеялась, что он не станет впутывать детей.
— Это сложно, — пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить ребёнку, но в голове полный туман.
Глубокий вдох, потому что на самом деле я не знаю, что дальше. Саша ярко и даже тактильно показал свою позицию, и я всё ещё слышу в голове его просьбу о шансе.
