Бывший муж. Я хочу нас вернуть - Анастасия Дмитриевна Петрова
Мне ведь нравится моя жизнь без него. Я привыкла справляться, больше не надеяться на плечо, любить, наконец, и выбирать себя.
— Ма, — Даша отвлекает от собственных раздумий и так по-взрослому смотрит: — Я в любом случае с тобой, ты ведь знаешь?
Улыбаюсь и киваю, целуя её в макушку.
— Конечно, малышка, мы ведь команда, — говорю в её волосы.
Сама же буквально извожу себя сомнениями.
— Я буду звонить утром до процедур, в обед и вечером. — Даша смеётся, но кивает, а я лишь сильнее прижимаю её к себе.
— О, привет, — слышу голос Карины и от неожиданности отстраняюсь, пока Даша с энтузиазмом приветствует сестру.
— Привет, — отвечаю ей с тёплой улыбкой. — Я уже уезжаю и не буду мешать вашим секретам.
Карина кивает, но сама растеряна — я вижу.
— Я не против того, чтобы ты была здесь, — говорит, оставляя пакет и сумку на кресле.
— Мама в Питер уезжает, — отвечает Даша, а Карина резко останавливается.
— Как это⁈
В глазах старшей дочери буквально паника. Встаю с койки Даши.
— Я на несколько дней, по работе, — объясняю, а Карина в ответ молчит.
— Понятно, — спустя паузу отвечает, но весь её вид говорит о том, что она недовольна.
В этом они с Сашей одинаковые.
— Тебя это расстроило? — осторожно спрашиваю.
— Нет…
— Карин, — останавливаю её от того, чтобы усердно рыться в своей сумке. — Я ведь не твой враг, мне важны твои эмоции. Любые, — на последнем слове делаю акцент.
Она посылает нервный взгляд в Дашу. Та, замерев, сидит ниже травы, тише воды.
— Если ты снова уйдёшь в работу, то всё это напрасно…
— Что напрасно? — стараюсь разобраться и понять, чтобы объяснить им обеим.
— Ну, все слова… Это временное перемирие с отцом, попытки наладить. Мы так и останемся по разным сторонам, — с твёрдой уверенностью звучат её слова.
Мотаю головой ещё до того, как она заканчивает свою фразу.
— Нет, — ищу её взгляд, чтобы убедить в обратном. — Знаешь, в чём отличие от тогда и сейчас? — она вопросительно всё же смотрит на меня в ответ. — В том, что тогда мы не понимали друг друга и не хотели этого делать, как бы жестоко это ни звучало. Но теперь ведь иначе. Да, до полной гармонии нам, конечно, далековато, но мы ведь сейчас осознаём, что потеряли за эти годы… и больше просто не отпустим друг друга.
Дарю ей лёгкую улыбку, вижу сомнения, но лёд топится, я это чувствую. Хочу её обнять и раскрываю руки, предлагая свои объятия. Она кивает и тоже улыбается.
Прижимаю к себе дочку, наслаждаясь этой осторожной нежностью, и только сейчас замечаю Озерова в дверном проёме.
— Я согласен с мамой, — добавляет он, тем самым показывая, что слышал мои слова.
Глава 55
Юля
— Юлечка Марковна, ну какое ещё увольнение? Что вы надумали?
Марина кружит вокруг меня, словно пытается телом заслонить от принятого решения. Голос её сбивается на визг от волнения, а глаза мечутся, ищут зацепку, за которую можно ухватить мой ускользающий выбор. Я улыбаюсь ей мягко, почти виновато. Но улыбка эта как тонкая трещина на стекле: за ней скрывается усталость, страх, необходимость шагнуть туда, где всё зыбко.
Я люблю свою работу, обожаю всё, что сделала за эти пять лет. Каждый документ, каждый график, каждая бессонная ночь у ноутбука были кирпичиками в моём пути. Но сейчас на кону стоит не филиал, не должность, не признание. На кону — жизнь моего ребёнка. И я не знаю, насколько эта борьба затянется, сколько сил, нервов, денег потребуется, пока мы с Дашей выберемся из этого кошмара.
— Юля, — Марина срывается на «ты», и в её голосе звучит отчаянная просьба, — Этот проект — твой шанс. Мы столько месяцев за него воевали! Ты же понимаешь, что у гендира на подписи твоя кандидатура. Это твой филиал! Так нельзя всё обрубать!
Она почти дрожит, её пальцы нервно теребят край блузки. Я впервые вижу Марину такой неуверенной, почти испуганной. Её вера в меня смешана с обидой: будто я предаю не только компанию, но и её.
— Мариш… — голос мой глухой, усталый, — Я не знаю, сколько времени потребуется на лечение. Я могу оставить дочь с отцом, но разве я смогу работать, когда мысли будут цепляться за каждый её вдох?..
Марина вскидывает руки, словно отмахивается:
— Ну неужели на всю страну только одна клиника⁈ В Краснодаре тоже лечат. Я готова ждать тебя там хоть год, хоть два. И ребята тоже.
В её глазах отчаянный блеск, почти слёзы. Она говорит про справедливость, про то, что моё место займут люди недостойные. Но я уже знаю: моё место сейчас не здесь.
Я долго молчу, смотрю в окно. На стекле отражается усталое, но решительное лицо. Я обещаю Марине подумать, взять пару дней. Хотя внутри всё давно решено.
Я нужна дочери. Ей и Карине, моей старшей, которая держится только на вид, но на самом деле сломана, потеряна, зовёт меня молча. Саша не справляется. Значит, я обязана справиться.
Потеря работы — это больно, почти невыносимо. Это ведь не просто проект. Это мои шаги после предательства, мои ночи после слёз, мои первые победы, когда я училась снова верить в себя. Это мой рост, моя сила. Отдать всё это чужим людям кажется несправедливым. Но несправедливей будет бросить своих детей ради должности.
Вечером я возвращаюсь в питерскую квартиру. Она встречает тишиной, но каждая стена дышит воспоминаниями: как Даша учила стихи по литературе, как мы вдвоём устраивали танцы на кухне, как по утрам пахло кофе и смехом. Я не хочу её продавать. Это наш дом, наш маленький остров. Сдам её в аренду, а на эти деньги буду держаться в Москве. Так я останусь независимой от Саши. Это важно. Это моя точка опоры.
Я больше не хочу зависеть ни от кого. Нашла в себе внутренний стержень, и теперь не отпущу его. Вернусь в фонд, найду подработку. Переживу. Главное, чтобы Даша пошла на поправку.
Мысли летят в голове вихрем: страшные,
