Первый раунд - Грейс Райли

— Слушай, — говорю я, отводя Дэррила в сторону, пока он не успел уйти в раздевалку. — Ты мне что-то хочешь сказать?

— Не уверен, — отвечает он. — А что, по-твоему, я должен говорить?

— Ничего, — отрезаю я. — Особенно если дело касается Бекс. Она не твоя, гаденыш. Уже много месяцев.

Дэррил пожимает плечами. На губах у него легкая, но очень мерзкая улыбка.

— Ладно, чел, как скажешь.

Я не знаю, как объяснить его поведение, но меня зовет тренер — я не могу не подойти. Я смеряю Дэррила взглядом и неохотно ухожу. Ч­то-то в его ухмылке не то. Если он хоть посмотрит на Бекс, после матча у меня с ним будет серьезный разговор.

Я вытираю мокрый лоб полотенцем и начинаю слушать, как тренер разбирает первую половину матча, объясняя, как лучше играть во второй. Все это очень важно — мне следует полностью сосредоточиться. Однако я не могу периодически не поглядывать на Дэррила.

У него нет причин сбивать меня с настроя — мы же в одной команде! Неужели он настолько меня ненавидит? Но я не увел у него Бекс — он потерял ее сам.

Услышав, как Дэррил произносит имя Бекс, я напрягаюсь, но не оборачиваюсь. Даже когда до меня доносится слово «поцелуй».

— Ага, — продолжает он. — Так же хороша, как и раньше. Один поцелуй — и она начала умолять о большем.

Руки невольно сжимаются в кулаки. В ушах шумит кровь, но следующие слова Дэррила я слышу кристально чисто.

— Она та еще шлюха. Весь семестр давала Каллахану, но теперь вернется ко мне.

Весь мир для меня словно сжимается в одну точку. В голове эхом раздаются отвратительные слова.

Он поцеловал ее. Он, твою налево, ее поцеловал! Когда? Как так вышло? И если это правда, почему Бекс ничего мне не рассказала?

— Джеймс? — доносится до меня голос тренера. Он хлопает меня по плечу. Обычно этот жест меня успокаивает, но сейчас мне хочется сбросить его руку. — Сынок, ты в порядке?

— Извините, — выдавливаю я. — Отойду на секунду.

Несмотря на желание швырнуть Дэррила в шкафчики и расквасить ему лицо, я умудряюсь пройти мимо него и покинуть раздевалку. Бекс стоит у двери — там же, где до того, как я ушел с поля. Когда она видит меня, восхищение и радость словно испаряются с ее лица — от этого мне становится больно.

— Джеймс? — шепчет она. — Что случилось?

— Он поцеловал тебя?

Ее молчание само по себе ответ, но, когда у нее вздрагивает губа и я понимаю, что она вот-вот заплачет, моя кровь словно леденеет. Я зажмуриваюсь, стараясь успокоить колотящееся сердце.

— Я убью его к чертям собачьим, — шиплю я.

— Стой! — Бекс хватает меня за руку. — Не надо, успокойся.

— Он правда это сделал?

— Да, но…

— Но что? — перебиваю я. От осознания случившегося злость внутри меня достигает точки кипения. — Но что? Он, мать его, трогал тебя без согласия — как бы он там ни хвалился, я знаю, что ты ему не разрешала. Он причинил тебе боль?

Бекс отворачивается.

— Давай не сейчас. Тебе надо доиграть матч.

— Хрен с матчем!

Я поворачиваю ее к себе так, чтобы наши взгляды встретились. Мне нужно посмотреть ей в глаза, убедиться, что она не обманывает и с ней все правда в порядке. Что он не сделал ничего хуже поцелуя.

Бекс моргает, и из ее глаз катятся слезы. Я крепко обнимаю ее, одной рукой поглаживая по голове.

— Расскажи, что он натворил.

Девушка всхлипывает мне в плечо — звук, словно пуля, пронзает меня между ребер.

— Прости, я просто… Он постоянно хотел со мной поговорить, и мы встретились перед матчем. Я пы­талась убедить его отстать от меня, а он меня поце­ловал.

Бекс отстраняется, глядя на меня и обнимая себя обеими руками. Глаза у нее округляются, и она с трудом подавляет еще один всхлип. Я понимаю: Бекс не просто плохо — она боится. Этот говнюк напугал ее.

— Это всё, — заканчивает она. — Я в порядке.

— Какое там в порядке! — чуть не рычу я.

Я снова обнимаю девушку, даже крепче, чем в прошлый раз, и утыкаюсь лицом ей в волосы. Она снова всхлипывает, дрожа в моих руках.

— Тебе не нужно притворяться, что все нормально, — говорю я.

Стоит мне остаться наедине с Дэррилом, и он пожалеет, что ему вообще пришла в голову мысль коснуться моей девушки.

— Тебе нужно доиграть, — шепчет она.

Я знаю, что она права, но ни за что не смог бы оставить ее одну в таком состоянии.

— Ты дрожишь как лист.

Бекс трется щекой о мой наплечник. Я чувствую, как она изо всех сил пытается выровнять дыхание, но безуспешно: она вдыхает, но из ее груди вырывается еще один тихий всхлип. Мимо проходят несколько человек, и я, сжав зубы, знаками показываю им идти дальше. Мы где-то минуту стоим так, крепко прижавшись друг к другу. Я закрываю Бекс своим телом, чтобы больше никто не увидел, что она плачет. Каждый издаваемый ею звук отзывается болью у меня в душе.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

— Прости меня, — говорит она так тихо, что я едва слышу. — Пожалуйста, прости.

— Ты ни в чем не виновата.

Бекс качает головой.

— Тебе пора. Перерыв же почти кончился?

— Наверное. — Я выпускаю ее из объятий и глажу по щеке. — Ты точно сможешь вернуться к полю?

Девушка аккуратно вытирает глаза и кивает.

— Да, — говорит она.

В ее голосе столько чувств, что у меня сжимается сердце.

— Джеймс… — бормочет Бекс.

— Да, принцесса?

Девушка ненадолго замолкает, будто думая, что сказать.

— Я тоже тебя люблю.

39

Бекс

Мне навстречу несутся два игрока. Я быстро делаю шаг в сторону, не переставая щелкать камерой. Самой сложной частью съемки оказалось уклоняться от футболистов, которые иногда выбегают за пределы поля. В первой четверти мне едва не прилетело в лицо мячом от квотербека Алабамы, и после этого я поняла: двигаться нужно быстро. Мне помог один из операторов канала ESPN Гарольд: рассказал, как определить, что дальше произойдет на поле. Мужчина он немолодой и тощий как палка, но бегает очень проворно и все­гда успевает поймать нужный кадр. Настоящий профессионал.

Я обожаю смотреть футбольные матчи, но быть на поле самой оказывается чем-то особенным. Мое сердце бешено колотится с самого начала игры — в основном от бурлящего в крови адреналина. Да, я переживаю за Джеймса, но иногда так погружаюсь в процесс съемки, что даже забываю радостно вскрикнуть, когда он хорошо отдает пас.

Конечно, матч куда больше нравился мне до того, как Джеймс узнал, что меня поцеловал Дэррил.

Игроки вновь занимают свои позиции. Я смотрю на табло. Начинается третий даун — если Джеймс не хочет потерять мяч, ему придется хорошенько попотеть.

Джеймс принимает снэп, делает вид, что сейчас бросит кому-то мяч, а сам крепко хватает его и пересекает отметку первого дауна, выбегая за пределы поля. Он бросает мяч судье и, заметив меня, подмигивает. Я краснею и прикусываю губу, делая пару снимков того, как парень совещается с другими игроками.

После того как Джеймс поговорил со мной и вернулся в раздевалку, я ушла в дамскую комнату и привела себя в порядок. К началу второй половины матча я выглядела так, словно ничего не случилось. При необходимости я могу прятать чувства под маской — так я сделала и сейчас, но боль из груди так и не ушла. Я ужасно нервничаю, замирая каждый раз, когда Джеймс и Дэррил взаимодействуют на поле. Я обещала не отвлекать парня, а сама взяла и сбила его настрой на середине матча.

Надеюсь, он сможет не думать