После развода. Первая жена - Екатерина Руслановна Кариди
Он обозначил приоритет. Не надо гадать, как долго они будут соображать, в чем его главная уязвимость. Теперь только вопрос времени, когда эта алчная свора бывших «друзей» и партнеров во главе с Прохоровым открыто набросится на него.
Плевать. Он еще не упал и падать не собирался. Попробуют полезть — он был готов и мог с этим разобраться.
И нет, Арсений не жалел ни о чем, оно того стоило.
***
А у нее просто не было слов. Ну ненормальный же! Ей хотелось то ли заплакать, то ли отшвырнуть его от себя, то ли прижать крепко. Он решил за нее.
- Аня, - хрипло выдохнул. – Я объясню, дай срок. Сейчас только позволь…
Прижался лицом к ее животу и затих. А потом резко втиснулся торсом между ее ног, притянул за талию, заставляя выгибаться в спине, и стал целовать. Так исступленно, голодно и жарко, что она потерялась в этом.
Несколько бесконечных секунд, самый настоящий провал, но она все-таки вынырнула.
- Стой, стой! – стала отталкивать его от себя. – У тебя кровь, тебе нужно врача!
Он наконец поднял голову, в глазах еще горящее марево, но хрипло хмыкнул:
- Что, выпачкал я тебя? Прости.
Так и есть, а она и не заметила. И у него теперь вся грудь была в крови. Странная ассоциация проскочила у нее, какая-то тревожная.
Но она уже отбросила эту мысль.
- Прекрати! Рану надо обработать.
- Оставь, - он отмахнулся.
Но все-таки выпустил ее из объятий. Потом провел большим пальцем по ее губам и проговорил:
- Обещай, что придешь завтра утром на пляж.
Слишком жадно он смотрел. Слишком было похоже на то, что он назначал ей свидание. Да неужели? Почему все так через одно место?
Но было в этом что-то. Аня не смогла отказать, кивнула:
- Хорошо, обещаю.
А у него глаза ярко вспыхнули, потом он поднялся на ноги и обронил:
- Отдыхай сегодня.
И вышел.
Аня медленно выдохнула. В который раз он перевернул все с ног на голову. И теперь у нее уже не получалось ощущать себя жертвой. Это раздражало. Но она собиралась думать об этом после. А пока хотела просто встать и пойти в ванную помыться.
Но в этот момент отворилась дверь, а в комнату буквально влетела та женщина, старшая над прислугой, экономка. На миг застыла, в испуге уставившись на нее:
- Что с вами?! Донна, у вас кровь!
Ахнула и быстро-быстро затараторила что-то, прикрывая рот. В ту же секунду в комнате оказался ее телохранитель Владимир, оглядел Аню хмуро и сосредоточенно.
- Анна Александровна? – шагнул к ней.
Оба уставились на нее. Она так и сидела в том кресле, а ситуация уже становилась абсурдной.
- Со мной все хорошо, - проговорила Аня. – Это господин Демидов случайно поранился.
Сама понимала, насколько глупо это звучит, но уж как есть. Повисла пауза, эти люди по-прежнему на нее странно смотрели, как на какой-то идол. Ане совершенно не хотелось, чтобы они надумывали себе что-то.
- Владимир, - сказала она наконец. – Мне кажется, господин Демидов не придал значения тому, что поранился, а это может быть серьезно. Пусть его осмотрит врач.
Телохранитель понял, кивнул и сразу вышел. А эта женщина, ее прислуга все еще выглядела взволнованной, однако уже овладела собой и проговорила:
- Донна, вы не обедали. Прикажете подать сюда? Или, если хотите, можно сервировать для вас столик в патио?
Во внутреннем столике была виноградная беседка и плетеная мебель.
- Давайте во внутренний дворик, - сказала Аня. – Примерно через час.
- Да, донна, я поняла, через час все будет готово, - женщина склонила голову и удалилась.
Воцарилась тишина. Аня застыла в кресле, глядя наружу сквозь витражную стену и стискивая подлокотники. Она испытывала смятение. Глупо отрицать.
Но ведь то, что не убивает, делает нас сильнее, верно? В конце концов, он сам дал ей оружие против себя. Но…
В какой момент ты осознаешь, что начинаешь понимать другого человека? Что некоторые вещи могут оказаться не такими, как ты привыкла считать?
«Не надо этого, - сказала себе Аня. - Самый опасный путь, на который ты можешь ступить – это начать придумывать ему оправдания!»
Поэтому – НЕТ.
Но дело в том, что она уже частично понимала какие-то его мотивы. И то, что такой человек, как Демидов, попросту не вписывается в обычные рамки, тоже. Да, он зверь. Самый настоящий. Крупный хищник. Жестокий и кровожадный, если провести аналогию с миром животных. Но опять же по аналогии с животным миром. Кто может осудить хищника, за то, что он ест мясо? Разве это его вина? Он так устроен.
Многовато разных «НО», Анна и сама это понимала.
И нет, нельзя верить голословно, особенно если тебя раз уже предали. Должен же быть хоть какой-то инстинкт самосохранения. Но именно этот непонятный, какой-то первобытный, почти животный инстинкт говорил ей, что рядом с ним сейчас единственно надежное место. Что этот зверь не опасен для нее.
Потому что даже самый свирепый зверь не станет вредить своему потомству.
И еще. Подделать можно почти все, можно лгать и словами, и глазами, и делать это безупречно. Но дрожь страсти подделать невозможно.
Это было искренне. Когда он целовал ее или носил на руках. Или осторожно касался живота. Как он менялся весь, и как подрагивали при этом его большие, сильные ладони.
Наверное, ее должна затапливать материнская гордость? Но ей было обидно осознавать, что она, вероятнее всего, ценна для него только как сосуд.
Бред. Если она не хочет потерять себя, не нужно допускать лишних эмоций.
Но ведь это уже началось.
Все. Довольно.
Аня наконец ушла в душ, смыть с себя кровь. Потому что чем дольше его кровь была на ней, тем больше ей казалось, что он пометил ее собой. Оставил клеймо.
***
Спустя час, она уже была готова, когда подошел Владимир, и на ее немой вопрос обтекаемо доложил:
- Все хорошо, Анна Александровна.
Больше ее телохранитель ничего не сказал, а она не стала спрашивать.
Потом она сидела за столиком в патио. Это был то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Аня подспудно ожидала, что Демидов придет, однако он не появился. Сдержал слово.
***
Утром по
