После развода. Первая жена - Екатерина Руслановна Кариди

Ничего она не забыла, мелькнула угрюмая мысль. Но за эти сутки она как-то умудрилась привыкнуть к относительному покою. И ей совсем не хотелось, чтобы  что-то  происходило. Господи, как неспокойно она сейчас себя чувствовала…

- Анна Александровна, - мягко окликнул ее телохранитель.

- А, да, - она кивнула. – Простите, задумалась.

И направилась к выступу скалы, за которым начиналась лестница, ведущая наверх. Телохранитель сразу нагнал ее и пошел рядом. Мужчина казался спокойным, ни одной эмоции. Аня сначала крепилась, потом все-таки спросила:

- Что-то случилось?

- Ничего серьезного, Анна Александровна, - вежливо ответил телохранитель.

Но, по сути, не сказал ей ничего.

Аня шумно выдохнула, отворачиваясь от него в сторону. Дальше до самого верха не было сказано ни слова. Владимир довел ее до апартаментов и уже у самой двери спросил:

- Анна Александровна, обед вам подавать сейчас или позже?

То есть? Сегодня ее не пригласили на обед.

- Сюда и чуть позже, - проговорила она.

- Хорошо, Анна Александровна, - мужчина коротко поклонился и собирался уйти.

- Постойте, Владимир, - окликнула она его. - Вы не в курсе, где сейчас господин Демидов?

Не нужно было. Она теперь ругала себя, что не удержалась. Телохранитель странно посмотрел на нее и сказал:

- Простите, я не уполномочен.

Вот как.

- Хорошо, - она кивнула, изобразив ему бледную улыбку, бессмысленно было злиться, телохранитель человек подневольный.

***

Приехал доверенный адвокат. Демидов ждал его не раньше завтрашнего дня. Но он прилетел сегодня. Арсений с ходу отправился с ним в кабинет, знаком показал на кресло и бросил:

- Подожди минуту, я сейчас.

А сам ушел в ванную. Отодрал набухший кровью пластырь с раны на груди и налепил новый.

- Ты ненормальный, - выдохнул адвокат, когда он вернулся из ванной и сел за стол. – Сляжешь же.

- Не слягу, - отмахнулся Арсений, дернув уголком рта. – Давай о делах.

Дел было невпроворот, потому адвокат и рванулся сюда раньше оговоренного срока. Прохоров начал активную компанию. Сейчас нужно было согласовать позицию и действовать на опережение.

***

Обед подали чуть позже, как она и просила. Все изумительно вкусное и свежайшее, но на одну персону. Значит, хозяин обедает в другом месте. Аня невольно сглотнула, глядя на все это, и осела на стуле.

- Донна, попробуйте это, - говорила ей экономка, которую, как Аня наконец выяснила, звали Виктория. – Повар специально для вас приготовил.

Она поняла, что надо брать себя в руки, и улыбнулась:

- Спасибо. Я обязательно попробую.

- Приятного аппетита, донна, - поклонилась та и вышла вместе с горничными.

Аппетита у Ани не было.

Не шло из головы то, как быстро Арсений с пляжа ушел. Нетрудно было догадаться, что, вероятнее всего, к нему кто-то приехал.

Какие мысли могли прийти ей в голову?

Аня кое-как заставила себя поесть, и потом всю оставшуюся часть дня старалась не показывать этого, но ждала его. Настал вечер, уже должны были подавать ужин.

***

Арсений проработал с адвокатом, не прерываясь на обед, несколько часов. Потом он проводил доверенного на вертолетной площадке. И вот тогда.

Тот вдруг спросил:

- Ну, как у тебя с…

Шерсть дыбом. Это происходило непроизвольно, если кто-то смел хоть как-то касаться его любимой женщины. Он так взглянул на адвоката, что тот мгновенно осекся. И обронил негромко, но так, что его голос перекрыл шум винтов:

- Тебе пора.

После этого он сразу переоделся и пошел к ней.

Ему просто нужно было ее увидеть. Утром так резко все оборвалось, весь день занимаясь делами, он подспудно держал это в себе. Как будто их с Анной разговор оборвался на одной ноте, и он боялся упустить это. Хотел, чтобы это продолжилось, чтобы не было отката.

А времени с того момента много прошло, уже вечер.

И это двойственное состояние, когда голова варит одно, а глубоко внутри горит другое. Предстояла серьезная война, настоящая кровавая драка. И в этой драке Арсений намерен был победить. Отыграть все, размазать врага. Зарыть нахрен.

Будь он один, сейчас давно бы вернулся и действовал иначе. Гораздо более жестко. Но он теперь он не один. Хвала Всевышнему, у него есть семья. Жена и ребенок, которого она носит под сердцем. И ради них он не мог позволить себе промахов. Нельзя недооценивать врага. Он должен был предусмотреть все и сделать так, чтобы при любом раскладе его семья не пострадала. Ани и маленького не должна коснуться эта война.

И ей не надо об этом знать.

Он хотел, чтобы Аня была счастлива, он и так слишком задолжал ей.

Что это, любовь или эгоистичное желание видеть свет в ее глазах? За который он готов был жизнь отдать. Арсений сам не знал, и в тот момент это уже было неважно. Когда-нибудь потом он постарается понять и дать определение своим чувствам, сейчас мужчину просто накрывало дрожью предвкушения встречи. Ему необходим был этот глоток счастья.

***

Время ужина подошло, явилась Виктория, спросила, сложив руки вместе и склонив голову чуть набок:

- Донна, ужин подавать вам в комнату, или вы желаете посидеть в патио?

Еще вчера он настойчиво приглашал ее на обед и ужин. Сегодня…

У Ани как будто все опустилось.

Получалось, она прождала весь день зря. Он не придет. Гость, кто бы это ни был, слишком важен. Слишком уж поспешно он ушел.

Какие мысли в такой ситуации могут полезть в голову?

Глупо и ущербно пытаться гадать, с кем сейчас ее муж (уже признала?) и чем он занят. Еще глупее было бы показать свое разочарование. Она, конечно же, собралась и сдержанно проговорила:

- Давайте в комнату.

Ей не хотелось сегодня сидеть в патио на глазах у прислуги.

- Хорошо, донна, - женщина улыбнулась.

Подала знак, появилась прислуга, стали сервировать стол. Еды опять было много, самой разнообразной, но аппетита не было.

Аня отошла к витражной стене, смотрела вдаль. И вдруг шаги.

Невозможно спутать. У нее сердце к горлу подпрыгнуло и как будто ухнуло куда-то. Аня медленно обернулась. Так и есть.

Он стоял в дверях, Арсений Демидов, ее муж. Смотрел на нее. Какой-то потемневший, осунувшийся, уставший, на подбородке пробилась щетина. И только взгляд, горящий напряжением изнутри.

На какую-то долгую секунду забылось, что они в комнате не одни, что здесь прислуга. Он выдохнул и спросил, не отрывая от нее взгляда:

- Примешь?