Матч-пойнт - Настя Ненастьева
– Он не виноват. – Катя вытерла ладошкой слезы.
Услышанное привело Яну в шок. Она настолько расстроилась и обиделась на Петю, что сама чуть не разревелась, и теперь успокаивать пришлось подругу уже Кате.
– Ну, посмотри на себя, такая красавица и с опухшими глазами. Что Круглов скажет?
– Да ну его, – отмахнулась Яна. – Что делать будем? Кажется, я видела Аверина в зале, вернулся. Я сейчас как пойду, да как… Нет! Мы пойдем!
– Я хочу побыть одна. Хочу все обдумать, – твердо сказала Катя, еще раз ополоснула лицо прохладной водой и утерла бумажной салфеткой размазанную тушь и карандаш для глаз.
– Да как с этой мыслью теперь жить вообще?
– Все пройдет. Ты сама говорила, что останется опыт.
И тут Катя поняла: насколько сначала кажется неочевидной эта мысль, настолько она очевидна потом. И это поддерживало.
– Только не сиди в этом вонючем туалете. Еще не хватало надышаться всей таблицей Менделеева. И даже не вздумай не выходить на связь и избегать моих сообщений!
Катя подошла к Яне и быстро обняла ее.
– Я буду на «нашем» месте, если вдруг что-то случится.
Хотя что могло еще случиться после такого.
Глава 11
О правде, которая оказалась ложью
‹‹Их» с Яной местом был кусочек пляжа в пятнадцати минутах ходьбы от студенческого «Дикого». Ничего особенного там не было. Тот же песок, усыпанный ракушками, мелкими камешками, опавшей хвоей и листвой. То же море, ласково облизывающее коряги. Те же сосны, подпевающие прибою. Старый сломанный турник, от которого остались одни лишь металлические палки, ветхая перевернутая рыбацкая лодка, служившая импровизированной скамейкой. И постоянный гость – старый пес, которого девочки окрестили Бимом из-за черного уха и белого окраса шерсти. И все же это место не было похоже на другие многочисленные пляжи их города. Здесь было по-своему уютно и практически всегда немноголюдно.
Впервые Катя и Яна обнаружили этот закуток после Дня первокурсника, который, как обычно, по традиции отмечали на «Диком». Они тогда только-только сблизились, подружились, нашли сто и одну тему для бесконечных девичьих разговоров и не расставались ни на минуту. В группе поначалу над ними даже подтрунивали, повторяя знаменитую фразу «Мы с Тамарой ходим парой», но позже и другие ребята разбились по парочкам, коллективам и на девочек никто не обращал внимания.
И тогда, после праздника, осенним теплым вечером именно на этом, на «их» месте было высказано то, что копилось долгие годы в душе, было выслушано то, что другие не хотели слышать или не воспринимали всерьез. С тех пор для Кати это место стало любимым.
До трамвайной остановки она шла быстрым шагом, который нет-нет да переходил в бег. Как удачно она обула кеды! Будто догадывалась, что будет бежать с бала совсем как Золушка. А что? Хорошее настроение и надежда на лучшее превратились в тыкву, да и несется она с вечеринки практически роняя тапки. Вот только принц оказался вовсе не принцем, хотя какая теперь уже разница.
В горле комом стояла обида, к которой примешивалось еще и тоскливое чувство утраты. После слов Никиты она явственно ощутила, что в сердце оборвалась какая-то ниточка, которая связывала ее с Петей.
«Нет больше никаких нас, – подумала Катя. – И не было. Ты все сама придумала, вот теперь и мучайся!»
Кате сложно было понять, что злит ее в этой ситуации больше всего: ее наивность и то, что она поверила, будто всерьез может заинтересовать Петю, или сам Аверин, который так с ней обошелся, хотя выдавал себя за человека чести?
Слезы отпустили, и на смену им пришел гнев. Резко захотелось прямо сейчас развернуться и пойти обратно на вечеринку, отыскать в толпе Петю и… И…
«И что ты сделаешь?» – скептически спросил внутренний голос.
Катя не знала ответ на этот вопрос. Практически все важные решения она принимала на эмоциях, не думая о последствиях. Холодная голова у нее была лишь на экзаменах, но никак не в жизни. Мама называла это красивым словом «темпераментная».
Спас от этого необдуманного действия старый трамвай, доживающий свой век в этом приморском городе. Он с грохотом остановился возле девушки и с противным лязгом распахнул перед ней свои двери, приглашая войти. Катя в последний раз обернулась, глядя на новенькое здание факультета экономики, и прыгнула внутрь, заняв место у компостера.
И все же гнев внутри не желал оставлять все просто так. Руки чесались, нужно было что-то сделать. Катя достала из сумочки телефон и зашла в соцсеть. Страницу Пети долго искать не пришлось: из-за того, что она часто посещала ее, та автоматически всплывала в рекомендованных.
На фотографии Петя стоял в каком-то банкетном зале с бокалом воды (разумеется, любитель паровых брокколи, а не чебуреков, даже на празднике не прикоснулся к алкоголю!) в руке. Черный костюм невероятно шел Пете, Катя невольно отметила, что в нем он выглядит гораздо старше и солиднее, чем в спортивной форме. Карие глаза блестели от фотовспышки, непослушные волосы спадали на лоб. Катя коснулась экрана: так и хотелось их смахнуть в сторону, провести по ним рукой. Роскошные люстры, дорогая мебель, богато разодетые люди на заднем фоне снимка. Все кричало о том, что Аверин – не ее поля ягода, и только лишь она, дурочка, вдруг решила, что может быть сорняком на этой поляне разноцветов.
Петя не был онлайн. Недолго думая, Катя набрала сообщение:
«Я все знаю. Ты мерзкий, гадкий и противный идиот! Катись к черту!»
Перечитала, стерла. Даже для Аверина такие слова были перебором. В конце концов, не опускаться же до его уровня. Да и мама всегда учила ее быть культурной девочкой.
– …Двери закрываются. Следующая остановка – Комсомольская, – перебил Катины мысли голос из динамика в трамвае.
«Комсомольцы, комсомольцы, это совесть и честь!», – почему-то вспылили в памяти строки из песни, которую совсем недавно услышала по телевизору. Зачем-то ее вставили в концерт, посвященный Дню пионерии, под который спал в кресле дед.
И пальцы сами по себе застучали по экрану телефона, набирая сообщение:
«Не думала, что ты за тридцать сребреников готов продать совесть, Аверин».
Отправила. Заблокировала смартфон и положила его в сумочку. А что, если он сейчас появится в сети и ответит? Катя живо достала телефон и снова зашла на страничку Пети. Офлайн. Быстро нажала на кнопку «Выключить» и снова полезла в сумочку. Да, Яна попросила не отключаться и всегда оставаться на связи, но она уж точно простит ее за это решение. Потому что с выключенным телефоном Катя будет чувствовать себя спокойнее. Пока она будет вне зоны доступа, не узнает, что Петя прочел ее сообщение или даже ответил на него. Пока телефон мирно покоится на дне сумки, у нее есть неизвестность, которая вселяет какую-то надежду, правда, непонятно, на что именно.
Спустя еще минут пять трамвай с грохотом выехал на набережную. Катя выскочила из него и направилась к морю.
Постепенно тротуар сменился сначала вытоптанной тропинкой, а затем – песком. Девушка сняла кеды, закинула их на плечо и с упоением ступила на теплый песок, нагретый за день солнцем. На «их» месте никого не было, и Катя выдохнула с облегчением. Не хотелось лишних глаз и ушей.
Подойдя к рыбацкой лодке, которую изрядно потрепали время и ветер, она с ногами забралась на нее, нисколько не переживая за платье. Вообще все вещественные проблемы сейчас казались такой мелочью… Ну увидят ее в порванном наряде, и что с того? Главное, чтобы никто не заметил, что на душе у Кошкиной кошки скребут. Какая ирония.
Катя обхватила колени руками и подставила лицо соленому прохладному бризу: так хотелось, чтобы ветер выдул из нее это ужасное чувство обиды и гнева. Бима на пляже не оказалось, а ведь он наверняка молча выслушал бы ее и успокоил, уткнувшись мокрым носом в ноги. Вот пес деда совсем не такой. Неласковый, своенравный, вечно воет и скалится, позоря весь собачий род.
