Ты (не) выйдешь за меня (СИ) - Лефлер Арина

— У них ремонт, — поднимает Петр Васильевич вверх указательный палец. — Они обои клеють.

— В смысле?

— Коромысле, Миша, коромысле. Моя ремонт затеяла в спальне. Это надолго.

— Зачем надолго?

Наблюдаю, как из белого нутра выплывает еще одна зеленая стекляшка и в руках Петра Васильевича приближается ко мне. Непроизвольно сглатываю, представляя, как благодатная влага сейчас охладит мое горло.

— Я бригаду могу прислать, они за день все сделают. — Протягиваю руку.

Принимаю, словно бесценный дар от будущего тестя бутылку пива.

— Боже упаси, — машет он бутылкой в воздухе. — Ты не понимаешь, Нину мою в этом плане трогать нельзя. Пусть баба делом занимается, тогда на глупости времени не останется.

В который раз убеждаюсь, что мой будущий тесть мудрый мужик.

— А, ну тогда ладно.

Это я с ним соглашаюсь.

А у меня есть выбор?

Думаю-то я, конечно, совершенно обратное. Это ж значит, и моя Люся будет все время занята. А когда ж я тогда ее смогу увидеть? Ну, в смысле, в своей постели? Или Петр Васильевич на это и намекает?

Черт! Вот это я влип! Нехорошо как-то получается.

Разговор не клеится даже после второй бутылки пива. Про бизнес разговаривать нет желания. Вижу, что и хозяин квартиры не спешит выдавать свои секреты. Его охранное агентство популярное в нашем городе.

Чувствую себя вором, забравшимся в чужую хату. Но пока не сделаю предложение Люсе, с ее родителями разговаривать не стану. В этом плане я не старомоден и не собираюсь просить руки дочери у отца. Мы взрослые самостоятельные люди и такие вопросы будем решать сами.

Замечаю, конечно, что Петр Васильевич смотрит на меня выжидающе, будто чего-то хочет от меня услышать, но я молчу как партизан и делаю вид, что все нормально.

Ну хорошо же сидим!

Два часа проходят в томительном ожидании. Наконец в коридоре клацает замок, и я слышу голоса женщин: Люсин и Нины Павловны. Они о чем-то спорят, но нам не понятна тема их распри.

Петр Васильевич поднимается и выходит из кухни. Идет тяжелым шагом.

Это его с двух-то бутылок пива так качает или он до меня успел? И пивом только глянцанул?

Иду следом. Люся тут же краснеет, как только видит меня. Я тоже чувствую волнение при ее виде. Соскучился, блт, весь день не видел любимую.

— Привет, — улыбаюсь ей. — Здравствуйте, — перевожу взгляд на будущую тещу.

Глава 41

Людмила

— Привет, — отвечаю Мише и чувствую, как кровь приливает к щекам.

Божечки-лепешечки, ну взрослые же люди, а вот мне стало как-то стыдно, что Миша уже в нашем доме по-хозяйски, и с папой, кажется, в наше отсутствие уже спелись. И спились. У Миши глазки сверкают ненормальным блеском, почти как на Таниной свадьбе. А папа стоит, покачиваясь, застенчивый. В смысле, за стеночку держится. Вот же мужики! Правильно мама говорит, что за ними глаз да глаз нужен, иначе пропадут без нас.

Пока разуваюсь, успеваю обдумать линию поведения. Немного неловко, но это нужно сделать, застолбить, так сказать, границы наших отношений. Территорию любви отмерить, ага.

Не при родителях же!

Тянет неимоверно в его объятия, просто невыносимо хочется прижаться к его горячему мускулистому телу, почувствовать его руки на себе, его страстных поцелуев хочется. Не виделись день, а я уже соскучилась… Но не при родителях же?

— О, Мишенька в гостях, здравствуй соколик, — ласково приветствует гостя мама, а на папу смотрит пытливо. Пытается высчитать градус напряжения. Ага. Так знакомо. — Ты мальчика покормил? — говорит с интонацией строгой мамаши. И это нам не привыкать. В нашем доме один генерал, и это не папа. Папа всего лишь полковник.

Чтобы чем-то занять себя, проскальзываю мимо мужчин в кухню.

— Покормил, мам, не волнуйся, — кричу ей в коридор, а сама убираю в мусорное ведро под раковину четыре пустые бутылки из-под пива.

Даже сама не знаю, зачем. Мама же все равно увидит стекло в мусорке.

В дверях появляется Миша, за ним громоздится папа.

— Миш, ты уже ужинал? — поднимаю голову и смотрю на Мишу.

— Когда? — отвечает за него папа. — Он после работы сразу сюда, а тут полный абзац… Зачатие ремонта…

— Ну скажешь тоже, — ворчит мама и протискивается в кухню. — Зачатие ремонта, — возмущенно, — как напридумывает вечно.

В комнате становится тесно, не повернуться. Это чувствуют все, и папа уходит первым.

— Пойдем Миша, не будем женщинам мешать. — Поворачивается к нам. — Давайте уже пожрем, я чувствую что ближайшие две недели мне на сухомят жить.

Это он намекает, что готовить мы не будем, будем обои клеить. Напрасно. Никогда такого не было, чтобы мама не приготовила обед или ужин. Даже когда по военным городкам скитались в начале его службы, папа всегда приходил обедать домой. Конечно, если только не был в полях.

«Как бы хорошо не готовили в офицерской столовой, лучше моей Нины меня никто не накормит», — говорил он всегда, уплетая мамин борщ и отбивные в кляре.

Миша уходит вслед за папой, а я наконец могу вдохнуть воздух полной грудью.

Мама сразу подмечает мое волнение, но корректно молчит. И я молчу. Молча нарезаю салат из огурцов и помидоров, выкладываю сыр и колбасную нарезку. Наш семейный девиз: что есть в печи, на стол мечи — в действии. Но пока я все это проделываю, замечаю, что мои пальцы уже не так сильно дрожат, а сердце не бьется ошалелой птицей.

Рядом, что-то довольно мурлыкая, мама разогревает котлеты и варит спагетти. От ее пения становится еще спокойнее, как в далеком детстве, когда в ожидании отца, мама пела нам с Таней колыбельные.

Когда ужин готов и стоит на столе, мама громко зовет мужчин:

— Кушать идите, все готово!

А я ищу место, куда бы поставить салфетницу, переставляю с места на место. Только бы не смотреть на Мишу и родителей.

Как ни странно, папа и Миша заходят в комнату довольные. Папа хлопает Мишу по плечу как родного. Вижу в его глазах довольство и уважение.

Вот интересно мне, о чем они там болтали? О нас? Обо мне? А со мной?

Все это носится в моей больной головушке, но весь ужин мило улыбаюсь и подаю вовремя соль.

Ужин проходит почти в спокойной обстановке. Единственный раз только Миша чуть не отхватил люлей от мамы.

— Нина Павловна, зачем вам мучиться с ремонтом? Давайте, я к вам своих людей зашлю, они вам за день-два все закончат.

— Спасибо, Мишенька, но смею отказаться, — играет мама роль викторианской королевы. — Мы сами справимся.

Миша открывает рот, желая сказать еще что-то, но я вовремя успеваю наступить на его ногу под столом.

Это вообще удивительно. Так не похоже на маму. Помню лет пять назад папа предложил нанять людей для ремонта, так тут такой бой без правил случился, мама не горюй. А это она Мишу поджалела. Или меня. Я же наверняка кинулась его защищать, если бы они захотели моего Мишу обижать.

— Спасибо за ужин, Нина Павловна, Людмила. — Кивает старомодно Миша. Смешно смотрится. — Но мне пора. — Смотрит на меня в ожидании. — Завтра на работу нужно пораньше. Проводишь? — кивает и выходит из-за стола.

Провожу. Конечно, провожу. Куда ж я денусь.

Глава 42

Михаил

— Спасибо огромное, все очень вкусно, у вас золотые руки, Нина Павловна, и доброе сердце, давно так вкусно не ел. У Людмилы тоже вкусно… вкусный салат получается. — расхваливает Миша нашу стряпню.

Я краснею от такой наглой Мишиной лести, прекрасно помню, кто кого постоянно кормит. Нормально кормит.

Хочется засмеяться, но я молчу. Потом выскажу ему все. Не при родителях же?

— До свидания, — прощается Миша с моими родителями: кивает маме, с папой крепкое рукопожатие. — Доброй ночи.

За окном уже темно. В квартире горит свет. Мы выходим на темную площадку. Дверь закрывается за спиной. И…

Миша набрасывается на меня, как голодный на еду. Обнимает, прижимает крепко и целует. Страстно, горячо, жадно, желанно.