Не родные. Малышка в награду (СИ) - Левашова Елена
— Пакуйте эту мразь! — кричит знакомый голос.
Саша… Сашенька мой… Наверное, мне чудится? Кто-то поднимает малышку с земли, гладит по голове, успокаивает.
— Маленькая моя, не плачь, моя хорошая. Сейчас мы твою маму спасем. Маруся! Машенька, очнись… Маша… Ты меня видишь? Это я, Саша Озеров, ты меня узнала?
— Саша? А как ты…
Его лицо так близко… Неужели, это не сон? Поднимаю ладони и касаюсь его горячих щек. Стираю кровь, струящуюся из рассеченной брови, и плачу, плачу… Поехал за мной, нашел? А как же Мальдивы и Яна? Правда, он — плачет, испепеляя меня взглядом. Касается моего лица, разбитого и грязного, заправляет за уши растрепавшиеся пряди.
— Саша… Как же так? Откуда ты узнал?
— Потом, ладно? Врача сюда, быстро!
Глава 36
АЛЕКС
— Вот этот дом! — подсказывает лейтенант местного отделения полиции, взмахивая ладонью.
Идеальное место, чтобы спрятать пленника… Высокий, увитый плющом и розовыми кустами забор, широкий фасад, но главное преимущество — отсутствие соседей поблизости…
— Группа захвата где? — строго спрашивает Вениамин.
— Думаете, уже… — блеет Арефьев, втягивая голову в плечи.
Легко догадаться, что в дачном поселке ничего криминального никогда не происходило…
— Срочно сюда! Они должны нас ждать. Вы не понимаете серьезности ситуации, лейтенант! Мы сюда не на прогулку приехали.
— Да вот они, не ругайтесь, Вениамин Андреевич. На соседней улочке прятались, — Арефьев протягивает Вениамину смартфон, демонстрируя приказ, изложенный в сообщении.
Через минуту к забору подъезжает полицейский УАЗ. Двери со скрипом распахиваются. Четверо в масках без промедления освобождают салон машины и толкают калитку. Заперта.
— Лом и бензопилу!
Бричер ловко справляется с петлями калитки и проникает во двор. Остальные организованно следуют за главным. Мне не терпится ворваться в дом и удавить Федосеева, но я не рискую собой… Эти отморозки на все способны, даже на убийство… Тем более, сейчас речь идет об их шкуре.
— Теперь можно, — деловито протягивает Вениамин.
Вхожу в дом, бегло оглядывая стены. Коридор, гостиная, бесчисленное количество однотипных комнат.
— Охранники пьяные или под снотворным! — кричит один из «черных масок».
— Стоять! Руки вверх!
А вот и Федосеев… Встречаюсь с его взглядом, чувствуя, как сердце затапливают ярость и нетерпение. Уворачивается, вырывает руки, скалится, как зверь… Ребята из группы захвата крепко держат его запястья за спиной. К ним неторопливо подходит Вениамин и вынимает из кармана наручники. Щелк-щелк… Самый сладостный за последнее время звук… Звук облегчения. Для кого-то он ничего не значит — простой щелчок… Но для меня — конец всему и новое начало… Конец его манипуляциям и тирании, преследованиям и побоям… Он зверь, вот точно… Обезумевший, больной, одержимый деньгами и властью.
Неотрывно смотрю на него. Кажется, втягиваю в черную, полную ненависти бездну своего взгляда. Роман отворачивается, не может больше выдерживать… Ежится, словно ему холодно.
— Здесь еще женщина! Наверное, мать Федосеева!
— Пакуйте всех! Где Маруся?
— Больше в доме никого нет…
Как это нет, черт? Меня затапливает волна разочарования и боли… Неужели, избавился? Успел выполнить свое гадкое намерение.
— Где Маша? — бросаюсь на него и хватаюсь за полы рубашки. — Где она? Где ребенок? Не молчи, сволочь!
— Убежала. Наверное, Сизый ее уже убил. Но перед этим оприходовал, а-ха-ха… Не найдете. Эта дура ловкая и хитрая. Ей все время удается меня обставить. Но не сегодня…
— Не слушайте его! Арефьев, организуй поиски по периметру. Там река недалеко, лес… Она не могла далеко уйти. Охранники бы давно проснулись… Скорее всего, кто-то помог Маше. Напоил их и…
— К черту эти подробности! — кричу я и выбегаю на улицу.
Соседей нет, значит, Маша побежала вглубь поселка или… Вполне вероятно, к реке. Там покачиваются пришвартованные к берегу лодки, значит, могут быть и рыбаки.
По воздуху проносятся шорохи — шуршит камыш, галька под ногами, мерно плещется река…
Вениамин спешно устремляется к берегу, я иду чуть поодаль — к лесополосе и виднеющейся на берегу темно-красной лодке. Сквозь камыши замечаю мужскую фигуру. Может, рыбак? Ускоряю шаг, холодея от ужаса: он сгибается пополам и потирает окровавленную руку. Замахивается и наносит удары невидимой жертве… Бегу, подхватив камень. Бью его по спине и ору что есть мочи:
— Пакуйте его! Это Сизый!
А это Маша… И кричащая Варюшка. Глаза щиплет от проступивших слез, но я усилием воли держу себя в руках. Беру малышку на руки, склоняюсь над Марусей и глажу ее лицо. Господи, я так виноват… Все из-за меня… Как меня земля носит после всего, что я сделал? Мне больно, стыдно, горько, но я отбрасываю чувства и кричу во весь голос. Прошу, чтобы прислали врача. Немедленно, срочно… Потому что Маруся исчезает на глазах. Проваливается в пропасть бессознательности и молчит… Даже на крики Вари не отзывается…
— Доктор, как она? — спрашиваю, пытаясь успокоить малышку.
— Слабая очень. Устала девочка, но показатели в норме. Этот урод сильно ее приложил, ей нужно восстановиться. Еще и молоко прибыло… Она малышку грудью кормит?
В палате противно пищат приборы, пахнет лекарствами, хлоркой и больничной едой. Казенщиной, одним словом… На кровати лежит Маша… Тоненькая, с растрепанными, грязными волосами, тенями под глазами и сухими губами… Больше на покойницу смахивает, чем на цветущую девушку…
— Доктор, что вы ей капаете? Какой препарат? Я могу приложить Варю к груди, уже делал это, — произношу, испытывая неловкость.
— Саша… — устало зовет Маруся. Разлепляет глаза и ерзает, завидев дочку. — Дайте мне Варю… Я не дам мою малышку в обиду. Никому ее не отдам.
— Конечно, Машенька. Ты… Ты мне доверяешь? Я ее не обижу. Доктор, вы…
— Я ничего такого не назначил, — поднимает он ладони. — Витамины, глюкозу. Завтра сделаем Марии компьютерную томографию и отпустим домой, если результат не покажет отклонений.
— Машенька… Маруся… Давай я помогу тебе, — кладу Варьку сбоку от Маши и помогаю ей покормить дочь. — Господи, я так виноват… Прости меня…
— Сашенька, потом ладно? — взмаливается Маруся. — Я так устала… Не уходи, прошу тебя. Мне с тобой не страшно. Только с тобой. Обещай, что не оставишь меня одну до завтра. И позвони маме…
В ее взгляде столько страданий… Он как острый нож врезается в меня, причиняя ощутимую боль.
— Обещаю.
Глава 37
МАРУСЯ
— Доктор, когда я могу забрать Машу? Мне будет удобнее заботиться о ней в Москве. Поймите, ее мама места себе не находит… Собирается сюда приехать, только зачем? С Машей все в порядке, вы же сами говорили?
Слышу голос Алекса словно сквозь вату… Голова гудит, в глазах темнеет. Врач прав на все сто — я измучена борьбой и непрекращающимся стрессом… Такое не в больнице лечится. Боюсь представить, сколько еще буду ходить, оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха или стука в дверь…
— Алекс… — шепчу, порывисто вздыхая. — А Варенька где?
— С ней гуляет Игорь, мой юрист. Ты его знаешь, Марусь. Не волнуйся, я наблюдаю за ними из окна. Коляску купил для нее. Правда, на свой вкус, но…
— Спасибо тебе, я уверена, что она превосходна. Сколько прошло времени, Алекс? Голова болит, все в тумане… Я многие дни и ночи не спала… Последнюю неделю вообще глаз не смыкала. Доктор…
— Машенька, Александр Матвеевич настаивает на вашей выписке. Причин держать вас в больнице у меня нет. Компьютерная томография не показала отклонений. Вам нужно только время, Маруся…
Вчера приходил Вениамин Андреевич. Пытался взять у меня показания, но я с трудом ворочала языком… Организм упорно желает взять свое. То, чего я лишала его долгие недели… Ума не приложу, как я умудрялась при этом кормить Варю?
— Хорошо… Саша, может быть, я домой поеду? Мама волнуется и…
