Бывший муж. Я хочу нас вернуть - Анастасия Дмитриевна Петрова
Я присаживаюсь на корточки перед ней, хочу вновь протянуть руку, но вовремя себя останавливаю. Не получается у нас телесный контакт.
— Карин, она ничего не сможет мне сделать. Она могла сделать это пять лет назад, когда… Когда я еще боролась за вашего отца. Но сейчас это все пустота. Поэтому в ней говорит ревность и обиженная женщина. Такое бывает. Я тоже винила первое время в своей голове именно ее.
— На самом деле, мам, ты много не знаешь. Как оно было все эти пять лет и тогда.
— И не хочу знать, Карин! Человек делает выбор, и если этот выбор не в мою пользу, значит и я не выбираю его. Вставай, пожалуйста. Иди в душ, приведи себя в порядок. Я подогрею для тебя обед, и мы выпьем бутылку вина. Нужно расслабиться. Хорошо?
— Я не пью. Боюсь.
— Хорошо. Тогда чай.
Глава 28
Саша
Так как я сейчас гоню домой, кажется, такого не было очень давно. Последний раз помню, когда был день рождения Юли, девчонки и я готовили ей сюрприз, но работа затянулась и пришлось заплатить по итогу не один штраф за превышение, чтобы успеть.
Правда, сюрприза не удалось, дела фонда полностью её забрали в своё логово тогда, потому можно было не торопиться, ведь она сама опоздала на свой праздник. Осадок того дня остался в каждом из нас. Помню, как Юля подошла со спины, обняла и сказала: ей неважно, что наш пирог получился не такой, как на картинке, и что еда остыла, ей важно лишь то, что был этот порыв и желание.
А я так злился тогда. Чёрт. Я просто был в бешенстве, и вместо обид должен был обнять в ответ и сказать, что мы любим её такой, какая она есть. Но я такого не говорил. Не признавался в чувствах, почему то казалось, что если мы вместе, значит, всё понятно…
Это сейчас в моей голове проясняется. Правда, слишком поздно для проблесков света.
Снова проезжаю на жёлтый цвет светофора, потому что разговор с Алёной должен состояться сию секунду. То, что я узнал от Юли, натуральный абсурд. Как и то, что она всё же пришла в эту квартиру, а я уверял, что подобного не будет.
То есть она ходит и налево, направо рассказывает о беременности, минуя, мать его, меня⁈ И когда она узнала? И какой вообще срок⁈ Учитывая мою занятость и наши отношения последнее время, там уже блядь, живот должен быть…
Мозг буквально, сука, кипит, и мне хочется избавиться от всех этих эмоций. Желательно что-нибудь разбить или знатно так поорать.
Единственное, что меняет курс моего настроения — это мысли о бывшей жене и Даше.
Радостная весть, что я купил сразу несколько упаковок хорошего и необходимого дочке лекарства. Плюс, Дашка, когда мы пили втроём чай, выглядела очень счастливой. Видеть её улыбку — это как свет в кромешной тьме происходящего за пределами больницы моей жизни.
Наконец, въезжаю в паркинг, и, резво крутясь по проезду между парковочными местами, встаю на своё.
Не теряя ни секунды, выхожу и сразу же иду к нужному лифту. Она должна быть дома, я хоть заранее и не звонил, но время прогулки её пса запомнил, кажется, навечно после одного случая.
Поднимаюсь, тарабаня по панели в лифте, а когда он, наконец, останавливается, я уже закатываю рукава, будто готовлюсь к битве.
Именно такое ощущение внутри.
Открываю входную дверь, тут же слышу музыку, что играет в квартире. Очередная йога, или мантра, или что там я не знаю… но мотивы те, что вызывают у меня недоумение, особенно если вдаться в подробности нахрена это надо.
— Алёна⁈ — кричу, бросая ключи на тумбу.
Музыка заглушается, и я слышу её радостный голос.
— Любимый, — выплывает она из гостиной: — Ты уже закончил? — не скрывая радости от моего появления, спрашивает она.
— Ответь на вопрос, — чеканю я с ходу.
Она настораживается, а улыбка приобретает оттенок искусственности.
— Хотя бы разуйся, руки помой… обедать будешь? — отворачивается она от меня.
Стук её каблуков по кафелю на домашних тапках отдаётся в стены звонким звуком.
— Может, расскажешь, как давно ты беременна? А то я и не в курсе… — скрещиваю руки на груди, не двигаясь с места.
Нога замирает в воздухе, и она останавливается. Наблюдаю за напряжённой спиной и привычным движением волос, когда ей что-то не нравится.
— Саш, — наконец спустя секунд двадцать она всё же поворачивается в мою сторону: — Я хотела сделать сюрприз…
Мгновенно вскидываю руку в воздух, откровенно приказывая ей заткнуться. И теперь, почёсывая подбородок, двигаюсь ближе к ней.
— То есть… — наступаю на неё, а внутри натурально колбасит: — Ты намеренно выяснила адрес моей квартиры. Пошла туда, желая показать своё превосходство, и зная, что там живёт моя бывшая жена, так? — вздёргиваю я бровь, а она тем временем немного пятится назад: — А потом ещё решила рассказать ей, что ты, мать твою, беременна…
— А что тебя раздражает⁈ — вскидывает она подбородок: — То, что я сказала это именно ей⁈ Ты же помнишь, какие были претензии у тебя к ней⁈ Или ты забыл⁈
Она повышает голос, а я усмехаюсь и качаю головой.
— Ты, мать его, о чём, Алёна⁈ Ты понятия не имеешь, что у меня было с Юлей! — цежу сквозь зубы.
Ярость растёт с такой силой, которую я ещё, кажется, ни разу и не чувствовал. Но это буквально отключает холодный разум. Проблемы с агрессией и анализом в такие эмоциональные моменты с самого детства со мной. И вроде бы надеялся, что с возрастом всё лучше контролирую.
Да что-то хреново получается.
— Я знаю! — орёт она, топая ногой: — Ты ведь не замечаешь любви, не замечаешь ничего хорошего, что делают тебе. Видишь только то, что не нравится! И сейчас тебе не нравится, что твоя ненавистная бывшая узнала всё⁈
— Почему об этом, чёрт возьми, не знаю я⁈ — рычу на всю квартиру, в шаг хватаю с тумбы вазу с цветами, которые она вечно покупает, и швыряю её в зеркало шкафа купе.
Алёна вскрикивает, а чёртово зеркало, как в замедленной съёмке рассыпается на осколки, отлетая по кафелю. Большие и мелкие куски перемешиваются, образуя на полу какой-то уродливый узор.
— Я не хотел
