Ты (не) выйдешь за меня (СИ) - Лефлер Арина

Гулять так гулять! Погибать, так с музыкой!

Глава 20

— Привет, сынок! — кивают мои родоки и тетка с дядькой.

Кажется, они совсем не удивлены моему появлению в этом доме. Отец замечает цветы в руках Нины Павловны, показательно моргает мне. Мама, поджав губы, провожает каждое движение хозяйки дома: как та пытается всунуть мой букет в вазу с цветами.

Здесь стоит три высоких вазона. Видимо, остались после вчерашнего празднества.

Я усаживаюсь за стол на свободный стул. Передо мной как по волшебству появляется чистый прибор.

— Мишенька, сынок, ты сегодня, наверное еще не завтракал? — беспокоится мама.

Она знает мой ненормированный рабочий день и всегда волнуется: «покушал ли ребенок». И плевать, что «ребенку» уже тридцатник. Мальчик, так сказать, вырос, только для родителей по-прежнему он все еще маленький.

Нет, мама, я позавтракал.

Киваю родителям, наблюдая за Ниной Павловной. Теща не устает накладывать на мою тарелку то картофельное пюре, то отбивнухи. Греческий салат нагребаю сам.

— Михаил, ты на мясо налегай, — гостеприимно предлагает Петр Васильевич. — Нахрен тебе эта трава? Бабы пусть жрут салаты, а нам мясо надо, — накалывает он на вилку сразу две отбивные и кладет себе в тарелку.

— Миша наш салаты любит, всякие, — поясняет моя мама.

Мамуля. Кто тебя просил? Решат теперь, что я кисуня какая-то. Демонстративно кладу себе вторую отбивную. А сам поглядываю на салатники. Да, люблю салаты всякие: оливье, крабовый, с ананасом и курицей, но селедка под шубой, конечно, вне конкуренции. Но сегодня не праздник Новый год, к сожалению. Поэтому кладу что-то с красной фасолью и сухариками.

Странно, весь день бегал, как сайгак, за день три чашки кофе и пара бутербродов, а только сейчас вдруг почувствовал такой голод, будто неделю не ел.

Посиделки у Беловых затягиваются допоздна. Разгулялись старики. Только и слышу: «А помнишь? А дай я расскажу! Да не так дело было!» Потом идут застольные песни. Слушать интересно. С детства привык. Всегда собирались на семейные праздники большой родственной толпой и вспоминали юность. В то время еще бабушки и дедушки живые были, а мы с Сашкой под стол пешком ходили.

Я пару раз выхожу на площадку покурить и пытаюсь дозвониться до Люси. Тщетно. В первый раз сигнал проходит, и я уже встрепенулся, ожидая, что сейчас услышу в трубке ее голос. Но нет. Она отбивается, а потом мобильник электронным противным голосом втирает мне, что «абонент не доступен или разговаривает по другой линии, позвоните позднее».

Ага, кинула, значит, меня в ЧС.

Кольнуло обидой.

Чего ж сразу в ЧС? А поговорить?

Хотя. Я уже понял, что Люся и Таня две большие разницы. Вроде бы и сестры, не просто сестры, близнецы, а какие непохожие. Таня мягче, мудрее. Она каким-то образом сумела донести до меня, что мы не пара. И я понял, и простил, и отпустил. И даже не завидую их счастью.

Ну если только чуть-чуть. И то поначалу, пока не увидел свою Люсю в персиковом, «матьего», платье с открытой спиной. Да и в этих сексапильных красных туфлях на шпильках длинные ноги, которые жуть как хотелось закинуть на свои плечи.

С Таней такого не было.

Да ну, нафиг. Пусть теперь Сашка делает психоанализ, мне чужие женщины не нужны. Мне бы свою Люсю в стойло вернуть. Нравится она мне. Я почти влюблен. Ну мне так кажется, во всяком случае.

Я как тот конь бью копытом, только невеста моя уже за тысячу километров. В наш-то высокотехнологичный мир и недоступна.

Ну ладно. «Нравится, не нравится, терпи моя красавица». Эту фразу слышу от Петра Васильевича несколько раз. Смешной он, огромный и смешной. Классный мужик.

Я понимаю в кого моя Люся.

Ну, погоди, бегунья! Я до тебя все равно доберусь. Наизнанку вывернусь, но ты выйдешь за меня. Даю себе слово.

Вызываем такси ближе к полуночи. Отправляю родителей и родственников домой, сам иду пешком. У меня закон: выпивши за руль не сажусь. Свой белый хюндай, машину местной сборки, завтра заберу. Здесь дворик тихий, никуда не денется. Опять же, сигнализация крутая.

Вдыхаю свежий морской воздух, любуюсь на яркие старинные фонари, ухоженные деревья и клумбы. Мэру плюсик поставить: постепенно наш провинциальный городок с мировой славой приобретает благородный вид. Любуюсь и горжусь. Понимаю, что люблю свой город, и не хочу никуда из него уезжать. Не понял только, к чему такие мысли? Я же не собираюсь ехать никуда? Нет?

«Где родился, там сгодился». Моя бабка, старая казачка, так всегда говорила. А я что, я свою землю люблю.

Глава 21

— Саш, мне отлучиться нужно на пару-тройку дней, — держу в руках мобильник. Попытка дозвониться до Люси снова заканчивается ничем. ЧС, одним словом. — Ты как, сам справишься? — смотрю на брата и не реагирую на его удивленное лицо. — Если что, я на связи, — уверенно киваю.

Сидим с братом в моем новом кабинете. Пьем кофе во время обеденного перерыва. Сегодня Саша первый раз не бежит домой обедать. Таня на смене. Она работает на скорой помощи фельдшером и после замужества напрочь отказалась менять место работы.

«Я не для того училась людей спасать, чтобы сесть дома квочкой и варить борщи, но я не отказываюсь от домашних обязанностей».

Сашка, вздохнув, делится со мной в первый рабочий день после медовой недели начавшимися проблемами периода притирки. Медового месяца у них не получилось. Бизнес надолго не отпустил. Свадьба не повод.

— Ну как там Людмила поживает, не звонит? — пытаюсь сделать безучастный вид, интересуюсь у Сашки.

— А тебе? — брат спрашивает не из праздного любопытства. Я чувствую, но только плечами пожимаю и вздыхаю.

— Набурогозил? — смотрит с прищуром, но не осуждающе.

— Не то слово. — Не стал отпираться.

— Я так и понял. Мне Таня, как сказала, что Люда уже в Москве, я сразу понял, что без тебя не обошлось. Слишком быстро она сквозанула, а собиралась выходные дома побыть. Что делать будешь? Сам звонить пробовал?

— «Чээс».

— Не удивлен.

— Ну хватит уже, осознал, признаю. — Чашка стукается о блюдце, кофе расплескивается по столу. Темное пятно расплывается по белой мебели. Мой личный дизайн. Ищу салфетку, все больше раздражаясь. — Давай секретаршу уже что ли заведем, объемы позволяют. Чо экономим.

— Ладно, у Тани сегодня все разведаю, смской скину. У Людмилы отпуск с третьего июня, вроде, краем уха слышал, сама приедет, тут тебе и карты в руки, — не обращает он внимания на мой псих. — Да, долг платежом красен. Люда ромашки любит. А секретаршу… — пожимает плечами. — Можно, конечно, лишь бы наши женщины не приревновали, — пожимает плечами. — А Лена теперь с дистанционки, или после декрета, Иван просил не беспокоить. Четверо детей, это не хухры-мухры.

Вот. У людей семьи, четверо детей, уверен, и Сашка с Таней уже стараются над решением этого вопроса, а я… А я песни мурлыкаю под нос: «Где ж ты моя, белобрысая, где…» Ага, переделал. Люсечка ж моя блондиночка. Вспомнил на свою беду.

А я решил по-своему. Поеду сам, вот второго и поеду, третьего там буду, и заберу ее домой, чтобы не автобусом и не поездом добиралась, а со мной. Машина у меня удобная, бодренькая, прямо из салона новенькую брал. Может, попрошу Люсю, чтобы экскурсию по столице провела. Будет повод побыть вместе. Узнать друг друга получше.

Неужели, я так плох, что она со мной даже поговорить не захотела? Сразу в черный список отправила?

Просить Таню и Сашку, чтобы передали ей от меня привет, тоже не захотел. Не дети уже, чтобы друг друга «приветками» угощать.

Когда я ехал в Москву, понимал, что просто позабавиться с девочкой мне не позволят. Семья. Мы одна семья. Сашкина женитьба связала наши семейства, и я уже не имею права, да что там, не то чтобы не мог отступиться от Людмилы. Мог, наверное, но не мог. Не хотел.

Возможно, кто-то скажет, что это походит на психическое расстройство, типа, атака любовью. С моей стороны. Но это не так. И это, тем более, не из чувства долга. Зацепила она меня чем-то. Сам не понимаю только, чем и когда. Но пойму, обязательно пойму, когда схлынет волна первой эйфории.