Ты (не) выйдешь за меня (СИ) - Лефлер Арина

Уф, мысленно еле выговариваю слово, а вслух так страшно подумать, сейчас точно не смогу произнести. И про слово и про то, что оно значит. Да. Я понимаю, что наши такие отношения, это просто вето. И непозволительное распиздяйство с моей стороны.

Дурак! Сделанного уже не вернуть, нужно исправлять ситуацию.

Что скажут Саша и Таня, не знаю, да мне плевать. Пусть свои свечки держат. А я хоть сейчас в загс.

Так, где моя красавица! Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать!

Поднимаюсь с кровати.

У-у-у-у! а в голове еще вертится вчерашний ураган или сегодняшнее похмелье. но я стоически шагаю по квартире в поисках Люси.

Захожу в кухню. Самоуверенный. Пусто. Ни-че-го. Никаких тебе оладушков и яичницы с беконом.

Низолушка моя. Хоть бы туфельку обронила. Но мне и не нужно, я знаю, где тебя искать. И найду.

Даже трусиков не оставила. Смотрю на угол выглядывающей из коридора тумбочки, на которой я вчера Люсю шпилил. Мой член дергается при воспоминании, что я вчера делал. Я возбужден и неудовлетворен.

И что с этим делать?

Пойду приму душ и сниму напряжение привычным способом. Кулаком.

Ну что Миха, наворотил дел, хотя, дело-то житейское.

Пока принимаю душ, в голове зреет план.

Бриться или не бриться? Однозначно, да. Провел по щеке, еще не колется, но уже что-то проклюнулось. Пена мягким облаком ложится в ладонь, отправляется на мое лицо: наглую симпатичную морду.

Смотрю своему отражению в глаза.

— Ну что кобель, напакостил? — представляю себе, как эти слова говорит моя мать.

Она такая, да, моралистка. Давно ждет, дождаться не может, когда же я в дом невестку приведу. Переживает, будто ей с ней жить, а не мне.

Яичницу жарить не из чего. Это я зря намечтал и на Люсю почти обиделся. Разогреваю в микроволновке ресторанную котлету, делаю кофе. Завтрак разгоняет последние капли алкоголя в крови.

Так-с. Во что будем наряжаться? Встречают по одежке? Да? Хоть я в том доме уже практически свой человек, но правила этикета будем соблюдать.

Любуюсь на себя в зеркало. Обычный мужик, модная прическа: еще бы, раз в месяц стрижка у лучшего стилиста в городе. Спортзал раз в неделю и пробежки три раза. Хватает. Даже где-то там кубики виднеются, или это я на себя наговариваю?

Одеваюсь. Выгляжу вполне демократично в синих джинсах, голубой рубашке и белых кроссах. Путь из квартиры к машине, стоящей под окнами, занимает немного времени. Ехать три квартала, рукой подать, но не пешком же топать. Останавливаюсь около цветочного ларька, уже присматриваю букет для Люси.

Не судьба!

Звонок телефона нарушает мои планы.

— Михаил Павлович, — слышу голос нашего менеджера по продажам. Как не вовремя, я уже почти купил букет для Люси. — Тут договор нужно подписать на покупку новых материалов, без вас никак.

Тихо матерюсь на себя ленивого. Но теперь точно сделаю. Электронную печать с подписью. Надоело отвлекаться еще и на эту процедуру. Еду в офис, подписываю пакет документов. Но закон парности, наверное, придумали садисты. Специально для таких как я. Как только я собираюсь покинуть офис и отправиться устраивать личную жизнь, звонят работники из нового выставочного павильона.

— Михаил Павлович, — слышу требовательные нотки капризного дизайнера. — Я хотел бы, чтобы вы прямо сейчас оценили мое дизайнерское решение.

О Боже! Да, именно сейчас мне понравится любое ваше дизайнерское решение. Только дайте мне решить свои проблемы!

Сашу отвлекать от молодой жены не стал, справился сам.

К дому, где живут Люсины родители я подъезжаю ближе к вечеру.

Глава 19

По дороге заскакиваю, естественно, в цветочный ларек. Выбираю долго, все никак не могу решить, какие брать розы: белые или красные. Красные, вроде, про любовь и страсть, именно эти чувства меня сейчас переполняют, но боюсь, что Люсины родители могут чего-нибудь подумать, и беру белые. Это про мою лапушку, нежную и хрупкую.

Звоню в знакомую дверь. Я здесь уже пару раз бывал. Второй — вчера, когда невесту забирали.

Дверь открывает Нина Павловна. Будущая моя теща. Это я уже так для себя решил.

— Добрый вечер.

Я замечаю необычный блеск в ее глазах. Под шофе, что ли?

Тут же мысленно бью себя по лбу. Балбес, старики же собирались сегодня посидеть. Это же и мои здесь должны быть. Е-мое, вот это я попал.

— Здравствуй, Михаил, что-то случилось? — отступает Нина Павловна в сторону, приглашая меня войти.

Делаю шаг в квартиру.

Взгляд сразу цепляется за красные туфли. Стоят под вешалкой. Люсины туфли. Красные, почти лабутены. Я их запомнил на всю жизнь. Они на Люсе были и в первый, и во второй наш раз. Я не знаю, почему не снял их и ей не позволил. Вру, знаю. Мне так в кайф было. Мою серую мышку в персиковом платье, с голенькой спинкой, в голенькую киску…

Стоп, Миша, уйми свою фантазию. Ты стоишь в чужой прихожей, напротив тебя стоит будущая теща, в руках у тебя букет для будущей жены, но, кажется, цветы тебе нужно подарить прямо сейчас этой милой улыбчивой женщине.

— Это вам, — протягиваю букет тещеньке.

А сам облегченно вздыхаю: «Здесь моя голуба. Не зря пришел».

Нина Павловна отступает. Делаю еще шаг вперед. — А Люсь… Людмилу можно? — вздыхаю, смотрю в ожидании, имитируя взгляд милого котика.

Из соседней комнаты слышу громкое:

— Можно Машку за ляжку! — в дверях появляется Петр Васильевич, Люсин отец.

Останавливается в проходе, огромный, словно шкаф, головой в притолоку упирается. Мощный у меня будет тесть, и дети, если в него получатся… сын высокий будет… Я и сам-то не низкорослик, но тут генетика постаралась.

Тут же одергиваю себя.

Ты, Миша, не гони лошадей, тут с наскоку номер не пройдет. Стою, смотрю на Люсиных родителей, улыбаюсь, как болван.

— А Люды нет! — мягко отвечает Нина Павловна и растерянно смотрит на мужа.

— Как нет? А где она? — пристально смотрю на туфли под вешалкой. Вижу, как туда же смотрит будущий тесть.

— Уехала, — мне показалось, что Нина Павловна сказала это с обидой?

— Как… куда уехала? — я растерян.

— В Москву уехала, — заявляет Петр Васильевич, и я замечаю в его глазах опасный блеск.

— Как в Москву? Когда? — стараюсь не выдать волнение, но, кажется, получается не очень.

Вот дурак! Ну дурак же! Времени сколько потерял со своим бизнесом. А позвонить? За весь день не удосужился ни разу на кнопку нажать. Болван! Какой же я болван! Знал бы, сюда сразу рванул, задержал, не пустил…

Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Ага! Мудрый человек сказал!

— Я не видела, Петр Васильевич ее провожал.

Это она так мужа называет родного? Вот это выучка, вот это воспитание, вот это семейные традиции. Пытаюсь взять себя в руки. Тесть с подозрением посматривает на букет, все еще находящийся в моих руках.

— Ей на работу нужно было… срочно, — сурово из-под бровей смотрит на меня отец Люси.

— Это вам, — снова протягиваю цветы Нине Павловне. В этот раз успешно. Разворачиваюсь, чтобы уйти. Дверь не заперта.

— О, как все сложно, — успеваю заметить, как Петр Васильевич чешет затылок. — Мать, а мы две свадьбы в год потянем?

Это он сейчас на что намекает? У них две дочери, Таню вчера замуж за моего брата отдали, а вторую, это Люсю мою что ли?

Резко оборачиваюсь.

— Нет, Петя, не потянем, — отвечает Нина Павловна и утыкается носом в цветы. Замечаю хитрую улыбку.

— Это почему? Деньги ж вроде еще есть.

— Две свадьбы в год в одном доме не играют, примета такая… плохая, — смотрит Нина Павловна на меня задумчиво.

— Жаль, а то бы сразу и вторую дочу пристроили, проходи, зятек, в дверях не стой, тоже примета… плохая, да, мать?

— Да, в доме еще девка на выданье, присесть хотя бы, — суетится Нина Павловна.

А я снова к двери отступаю.

— Сваты, вы чего там застряли? — слышу голос отца. — А то можем уже и по домам расходиться.

— Ну ты решай, — обращается ко мне Петр Васильевич. И я решаю. Снимаю кроссы, ставлю их рядом с Люсиными лабутенами и иду к столу.