Спастись любовью(ЛП) - Харт Кэмерон

— Я защищу тебя, — храбро говорю я Блейкли преувеличенно драматичным голосом, вставая между ней и потенциальной угрозой для домашней птицы. — А, это всего лишь Хильда. Она только кудахчет, но хоть яйцо несет.

Я вознагражден еще одним тихим смешком, а затем Блейкли снова берет меня за руку и поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Боже, она великолепна. Ее драгоценное, нежное сердце прямо здесь, оно сияет сквозь льдисто-голубые радужки. Я надеюсь, что однажды она мне его доверит.

— Это настоящая поговорка или ты ее просто придумал? — спрашивает Блейкли со скептическим выражением на своем прекрасном лице.

— Это просто поговорка, — вру я, ухмыляясь ей.

— Угу. — Блейкли прищуривается, глядя на меня, и я не могу удержаться и снова заключаю ее в объятия. Это то, чего я хочу. Блейкли, прямо здесь, в моих объятиях. Навсегда.

Глава 6

Блейкли

Я моргаю, открывая глаза, и улыбаюсь про себя, когда мои легкие наполняет знакомый кедровый аромат постели и простыней Кассиана. На этот раз я точно помню, где нахожусь.

Я в безопасности.

Для меня это все еще странное понятие — быть в безопасности. Так же, как и просыпаться с улыбкой.

Я переворачиваюсь на спину, потягиваюсь под теплым мягким одеялом и подавляю зевок. Кажется, что спальня залита оранжевым светом, когда лучи раннего утреннего солнца пробиваются сквозь жалюзи. Все вокруг кажется нечетким и волшебным, особенно когда маленькие пылинки ловят солнечный свет и искрятся, паря в воздухе.

Мои мысли возвращаются к Кассиану, я представляю его каштаново-рыжие волосы и густую бороду, которые я и не подозревала, что смогу так сильно полюбить. За такое короткое время он проявил ко мне больше доброты и милосердия, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречала. И по какой-то причине, которую я до сих пор не могу понять, Кассиан хочет быть рядом со мной.

К моим щекам приливает жар, когда я вспоминаю, как вчера он запечатлел на моей макушке легчайший поцелуй. Это было так нежно и, более того, казалось, что мы всегда это делали. Конечно, Кассиан дарит мне сладкие поцелуи.

Я стараюсь не обольщаться. Я ничего не знаю о мужчинах и еще меньше об отношениях. Единственный пример любви, который был у меня в детстве, сопровождался жестокостью и манипуляциями. Я наблюдала, как мои тетя и дядя бросались друг на друга, толкались, тянули и царапали друг друга из-за любой мелочи. Когда дяде надоело швырять мою тетю из стороны в сторону, он обратил свое внимание на меня.

Я больше не хочу предаваться этим ужасным мыслям. Я сбежала от всего этого, даже если у меня пока нет плана на оставшуюся жизнь. Какая-то глупая часть меня надеется, что Кассиан станет частью моего будущего, но опять же, я не хочу забегать вперед.

Когда мой мочевой пузырь, наконец, берет надо мной верх, я неохотно сбрасываю теплые одеяла и на цыпочках иду через холл в ванную. Вчера вечером, после того как я ополоснулась, а он сменил мне повязки, Кассиан дал мне еще пару своих спортивных штанов и футболку. Он обращался со мной с такой нежностью, что я чуть не расплакалась. То, как его пальцы щекотали мою кожу, заставило меня вздрогнуть и задуматься, смогу ли я заставить его прикасаться ко мне другими способами…

Вымыв руки, я направляюсь в гостиную, не уверенная, проснулся ли Кассиан уже или нет. Что-то подсказывает мне, что он вообще мало спит, поэтому мне бы не хотелось будить его, если он наконец-то немного отдохнул.

У меня перехватывает дыхание, когда я выглядываю из-за угла, и мой взгляд сразу же натыкается на Кассиана без рубашки, который приседает посреди гостиной. Солнечный свет играет на его мускулах, пока я молча наблюдаю за ним. Кассиан выдыхает, а затем вдыхает свежий воздух, прежде чем быстро выполнить еще один круг приседаний. Мой взгляд прикован к его торсу, наблюдая, как напрягаются и изгибаются его мышцы.

Мое тело нагревается, хотя по спине пробегают мурашки. Я чувствую покалывание и повышенную чувствительность во всем теле, и внезапно ощущаю тупую боль между бедрами, пульсирующую в такт моему учащенному сердцебиению.

— Блейкли, — говорит Кассиан, выводя меня из транса. Похоже, он так же удивлен, увидев меня, как и я, наткнувшись на него несколько мгновений назад.

— Я, эм, извини, — заикаюсь я, внезапно почувствовав, что вторгаюсь в личную жизнь. Конечно, он вынужден тренироваться в другом месте. Я выгнала его из спальни.

Кассиан вскакивает со своего места на полу, хватает полотенце и, вытирая блестящую кожу, направляется ко мне.

— Больше никаких извинений, если ты не сделала ничего плохого, — говорит он, останавливаясь прямо передо мной.

Я намереваюсь извиниться за свои извинения, но Кассиан приподнимает бровь и понимающе смотрит на меня. Как он может знать, о чем я думаю?

Вместо того, чтобы извиниться, я прочищаю горло и пытаюсь собраться с мыслями настолько, чтобы спросить, могу ли я слизать пот с его груди. Нет, черт, я имею в виду, что собираюсь спросить его, могу ли я приготовить завтрак. Да. Это гораздо более безопасное и разумное занятие.

Мой взгляд падает на особенно неприятный шрам у него на плече, а затем я замечаю другой, еще более глубокий, на правой стороне живота. Я подхожу к Кассиану и протягиваю руку, даже не осознавая, что делаю. Я кладу ладонь на самый большой шрам, желая, чтобы я могла избавиться от той травмы, которую он нанес ему.

Кассиан напрягается и резко выдыхает, заставляя меня замереть. Я немедленно отдергиваю руку, но он не дает мне уйти далеко. Кассиан обхватывает пальцами мое запястье, притягивая мою руку к своему торсу. Он прижимает мою ладонь к рельефной коже, удерживая меня так, пока наши взгляды не встречаются.

Я едва могу дышать, стоя перед самым сексуальным и добрым мужчиной, которого я когда-либо встречала.

— Ты можешь прикоснуться ко мне, если хочешь, — шепчет он, и этот момент становится интимным и каким-то священным.

Я не думаю, что он когда-либо делился с кем-то такой большой частью своей жизни. Я не уверена, чем заслужила его доверие, но обещаю себе, что не подведу его. Я буду беречь все частички его сердца, так же, как он продолжает обещать защищать меня.

— Я получил его около года назад, — тихо говорит Кассиан, его голос звучит едва громче шепота. — Худший день в моей жизни, — добавляет он. Мое сердце разрывается из-за него, из-за боли, которую он так явно держит взаперти. — Граната чуть не убила одного из моих лучших друзей. Еще дюжина человек попала в больницу, включая меня, Уайлдера и Хаксли, других парней, которые были со мной в горах.

— Кассиан, — выдыхаю я, ища его глазами. Темно-зеленые радужки смотрят на меня в ответ, и я снова осознаю, что страх и тоска, эхом отдающиеся в его душе, чем-то похожи на мои собственные.

— После этого все изменилось, — продолжает он. — Я почувствовал... злость. Обманутость. Я перестал спать. Перестал разговаривать со всеми, кроме Уайлдера, Хаксли и Эллиота. Каждый день перетекал в следующий, пока я не перестал беспокоиться о том, проснусь ли я вообще, то есть в тех редких случаях, когда я спал больше нескольких часов подряд, и воспоминания или ночные кошмары не вырывали меня из сна.

— Мне так жаль, — искренне говорю я ему, заглядывая в его завораживающие зеленые глаза.

Слабая улыбка приподнимает уголок его губ, когда он встряхивает головой, выводя себя из задумчивости.

— Что я тебе говорил об извинениях за то, в чем нет твоей вины?

— Я извиняюсь не потому, что чувствую ответственность. Я просто… Я бы хотела, чтобы тебе не пришлось испытать ничего из этого. Я бы хотела, чтобы мир не был таким жестоким, и мне жаль, что у нас вообще бывают войны.

Кассиан наклоняет голову набок, изучая меня так, словно видит в совершенно новом свете. Его глаза блуждают по моему лицу, охватывая меня всю, прежде чем остановиться на шее. Я точно знаю, на что он смотрит, и хотя часть меня хочет скрыть этот шрам или отвернуться от него и спрятаться, большая часть меня хочет рассказать ему немного о своей истории. Это будет справедливо. Он поделился со мной своей историей.