Испорченная кровь (ЛП) - Кенборн Кора
- Прими гребаное сообщение!
- Он говорит, что это срочно.
Скользнув теплой рукой мне за шею, он притягивает нас друг к другу для последнего, долгого, адски горячего поцелуя. - Не двигайся из этой комнаты, - приказывает он. - Когда я вернусь, я хочу, чтобы ты раздвинула ноги и ждала. Ты слышишь?
Я киваю, чувствуя головокружение от страстного желания.
- И если я узнаю, что ты трогала себя в мое отсутствие, я буду лишать тебя оргазмов в течение недели.
В дверь снова стучат.
- Я иду!
- Пока нет, ты не такой, - шепчу я, обвивая руками его шею. - Но ты это сделаешь позже. Моя улыбка гаснет. - Пожалуйста, будь осторожен.
- Siempre. Он проводит подушечкой большого пальца по моим губам. - То же самое касается и тебя. Снаружи пятьдесят моих людей и двадцать Грейсонов, плюс Рис, которому все еще не терпится станцевать ирландский селид на моей заднице… Я вернусь через час.
Глава Двадцать шестая
Санти
Если смерть - это великий уравнитель, то жизнь - предвзятая сука, прокладывающая свой путь, и сегодня она склоняет чашу весов против меня.
Если бы не название, связывающее два ведущих этой встречи, я бы никогда не покинул Талию. Но Грейсон блокировал мне член обещанием крови, и после нескольких недель преследования Заккарии по всему гребаному миру даже киска моей жены не смогла удержать меня.
Хотя этому гребаному колумбийцу лучше бы сдать экзамен. Из-за него у меня самый тяжелый случай "синих мячей" в истории.
Выключив зажигание, я смотрю на обветшалое здание на другой стороне улицы. Облупившаяся белая краска обнажает деревянный каркас, остро нуждающийся в ремонте, а выцветший синий навес с надписью - Kyiv Kitchen грязно-белыми печатными буквами совсем не соблазнителен.
Со стороны это выглядит непритязательно и незапоминающееся...
Конечно, зло никогда не представляет себя чудовищем. Оно проникает с застенчивой улыбкой, склоненной головой и мелодичным смехом. Маска спадает только тогда, когда вы теряете бдительность.
Вот почему такие мужчины, как я, будут существовать всегда. Мы безупречно играем роли Джекила и Хайда. Мы демонстрируем свои красивые лица, носим уверенность, как плащ, и удерживаем внимание над внешностью. К тому времени, когда наши собственные маски падают, становится слишком поздно.
Вот почему ресторан украинской кухни Артема Лиско выглядит как субсидируемая дыра в сортире. Я бы ничего другого и не ожидал от человека, спрятанного в заднем кармане брюк Лоренцо Заккарии.
Мне нужно выбросить все мысли о Талии из головы. Там, в комнате для игры в блэкджек, я был преданным мужем. Припаркованный возле синего навеса Kyiv Kitchen, я - босс картеля.
Заряжаю пистолет, убираю его обратно в кобуру и иду по улице туда, где Грейсон прислонился к пассажирскому сиденью внедорожника. Это обманчивая позиция. С точки зрения стороннего наблюдателя, он небрежно наблюдает за редкой активностью на тихой улочке Брайтон-Бич, расположенной на побережье Бруклина.
В наши дни я знаю лучше. За этим ледяным фасадом скрывается разум в постоянном движении.
Останавливаясь в паре футов от него, я упираюсь бедром в переднюю панель. - Надеюсь, ты понимаешь, что, черт возьми, делаешь. Приходить на эту посиделку без прикрытия - все равно что трахать шлюху без презерватива .
Он приподнимает темную бровь.
- Пошел ты, - ворчу я, показывая средний палец. - Это выражение. Я имел в виду оставить Сандерса и ЭрДжей в окопах вместо того, чтобы быть внутри с нами.. Это открытое приглашение для этих идиотов.
- Это уступка, а не оплошность. Он оглядывается через плечо на ресторан, его мрачный взгляд непроницаем. - К этой встрече были приложены определенные условия. Лиско выполняет свою домашнюю работу, Каррера. Он знает, кто ключевые игроки на каждой территории. Пусть думает, что хочет.
Это очевидный принцип "разделяй и властвуй". Мы с Грейсоном можем постоять за себя, но с нашими секундантами позади в качестве прикрытия мы - непобедимая сила. Отказать им в доступе было стратегическим ходом.
- А это значит, что он знает, что произошло в Италии, - бормочу я себе под нос. И если это так, Сандерсу и ЭрДжею лучше оставаться там, где они есть.
- У меня есть небольшая армия, их пальцы на спусковом крючке просто ждут моего сигнала, - говорит он. - Только невежественный человек встретит одесситов без щитов. В тебе много достоинств, Каррера, но невежество - не одно из них. Он кивает туда, где в засаде лежат десять моих лучших sicario , прежде чем шагнуть к краю дороги.
Именно поэтому я их и привез.
Грейсон методичен, а не безрассуден. Я знал, что у него будет поддержка. Хотя я и не ожидаю, что в меня будут нацелены какие-либо из этих пуль, я не оставляю все на волю случая.
Оттолкнувшись от внедорожника, я делаю шаг вперед, пока мы не оказываемся лицом к лицу. - Осторожно, Грейсон… Мне кажется, я начинаю тебе нравиться.
Его прищуренный взгляд скользит в сторону. - Я терплю тебя ради Талии и этого перемирия.
- Вполне справедливо.
Погрузившись в тишину, мы движемся как единое целое, целенаправленно переходя улицу. Как раз перед тем, как мы доходим до уродливого синего навеса, он резко останавливается, его рука ложится мне на грудь.
Я опускаю взгляд. - Лучше бы у тебя была чертовски веская причина для этого.
- Мне нужно, чтобы ты держала свой темперамент в узде, - предупреждает он. - Я знаю, как сильно ты хочешь получить голову Заккарии на блюде, но я гарантирую, что его там не будет. Мы здесь для того, чтобы заманить Лиско в более выгодную сделку по импорту. Он согласился встретиться с нами, но... Он качает головой.
- Ты ему не доверяешь, - говорю я категорично.
- Я не доверяю никому, особенно человеку, который ведет дела с какой-либо фракцией Вильфора. Лиско не легковерный, Каррера. Может, его любимый цвет и зеленый, но за ним следует красный. Ты понимаешь, о чем я говорю?
И он называет меня высокомерным ублюдком...
Меня начинает возмущать его тон. Возможно, он и способствовал этой встрече, но я не являюсь частью его вооруженной фанатской бригады. У меня есть доступ к такой же информации, как и у него.
- Да, я понимаю тебя. Деньги открывают двери, пули их закрывают. Мы либо вступаем в переговоры, либо попадаем в ловушку.
В любом случае, никто не мешает мне пройти через эти стеклянные двери. Я потратил слишком много бессонных ночей и бутылок текилы, гоняясь за этим призраком. Это превратилось в навязчивую идею, которую я должен довести до конца, иначе мы с Талией рискуем десятилетиями вращаться по кругу.
Никто из нас не произносит ни слова, когда колокольчик над дверью объявляет о нашем присутствии в пустом ресторане. Мы идем в заднюю часть, и как только мы подходим к двойным стальным дверям, ведущим на кухню, сквозь щели просачивается острый аромат.
Я выгибаю бровь. - Борщ?
- Лиско обожает готовить во время встреч. Когда я приподнимаю вторую бровь, он качает головой. - Не спрашивай.
Когда каждый из нас подходит к двери, мы распахиваем ее и обнаруживаем Артема Лиско, сидящего за складным столом, облокотившись и сцепив пальцы домиком, как будто он гребаный Крестный отец.
- Мне было интересно, как долго вы, девочки, собираетесь танцевать перед моим рестораном.
Его шутка явно забавляет его, его подбородки подрагивают в унисон, когда славянский акцент слетает с его языка, как свернувшееся молоко. Однако больше всего мое внимание привлекает его ухмылка — широкая, как у чеширского Кота, ухмылка, охватывающая всю длину его мясистого лица и лысой головы.
- Тебе нравится смотреть, Лиско? Язвлю, зарабатывая острый взгляд слева от меня.
Однако украинский Дон, похоже, не так оскорблен оскорблением, как его развлекают. - Мне нравится "видеть", сеньор Каррера, - говорит он, барабаня пальцами. - Наблюдательность - ключ к успеху.
