Мой вид красоты(ЛП) - Эш Никки

— Да, — отвечает доктор. — Давайте только с начала по очереди, а как только мы переведём её в отдельную палату, вы сможете навестить её все вместе.

Глава 21

Лекси

У меня раскалывается голова – смесь удара, который я получила по голове, и навязчивой потребности знать, как я ударилась головой. Непрекращающейся удары, удары, удары, такое ощущение, что по моему черепу снова и снова бьют ногами, как в боях ММА, в которых участвуют парни, тренируемые моим отцом. Я лежу и отбиваюсь от них из-за всех сил, только рефери не останавливает бой. Чем сильнее я пытаюсь вспомнить, что произошло, тем сильнее становятся удары.

С закрытыми глазами я пытаюсь прийти в себя и успокоиться. Врач сказал, что сообщит моей семье, как у меня дела, и разрешит им навестить меня. Надеюсь, у кого-нибудь из них найдутся для меня ответы. Я ударилась головой во время сёрфинга? И если да, то кто меня спас? Всё, что мне смог сказать доктор, это то, что я получила удар по голове, из-за чего произошло сильное сотрясение мозга. Именно по этой причине я чувствую тошноту и головокружение. Очевидно, у меня даже был отёк мозга, который, к счастью, прошёл. И теперь они будут просто следить за моим состоянием, чтобы убедиться, что всё в порядке.

Дверь открывается, и входит Алек. Его лицо бледное, под глазами багрово-чёрные мешки. Он выглядит так, словно постарел на несколько лет. В ту секунду, когда он смотрит на меня, его глаза наполняются слезами. Он подбегает и нежно обхватывает моё лицо руками. Глубоко вздохнув, он целует меня в лоб.

— Видеть твои прекрасные голубые глаза открытыми – чертовски лучшая вещь, — бормочет он, задерживаясь губами на моей коже.

— А почему ты их не увидел раньше? — спрашиваю я, сбитая с толку.

Отпуская моё лицо, он отстраняется и, схватив стул, быстро подтаскивает его, чтобы сесть поближе ко мне. Он берёт ближайшую к нему руку и переплетает наши пальцы, поднося их к губам для поцелуя. Он снова закрывает глаза и вдыхает, как будто вдыхает мой аромат.

— Алек, что случилось? — спрашиваю я.

Он открывает глаза.

— Что ты помнишь? — интересуется он.

— Ничего…Ну, ничего такого, что привело бы меня сюда. Последнее, что я помню, – это как я иду на пляж.

Я пытаюсь вызвать в памяти хоть одно воспоминание после этого, но всё, что получается, усилить стук в груди, и это заставляем меня вздрогнуть от боли.

— Что случилось? — спрашивает он, его глаза расширяются от страха.

— У меня болит голова, и когда я пытаюсь вспомнить, что произошло, становится только хуже, как будто я из-за всех сил напрягаю свой мозг или что-то в этом роде.

— Тогда не делай этого.

— Как это произошло? — спрашиваю я.

— Я не знаю, — Алекс вздыхает. — Когда ты не отвечала на мои звонки и сообщения, я пошёл искать тебя. На улице было уже темно, и я начал волноваться...

— Последнее, что я помню, это сёрфинг, и это было днём. Там были Рикко и мой брат.

— Кто-нибудь ещё?

— Шейн забегал, но потом ушёл с друзьями.

— А Джейсон? — спрашивает он.

— Нет, насколько я помню, нет.

— Эйден нашёл тебя. Судя по тому немногому, что он сказал, на тебя кто-то напал. Судя по шишке на твоей голове и разодранным коленям, я думаю, ты ударилась о камень. Эйден перенёс тебя в свою палатку, но не знал, что делать. Ты была без сознания.

Я слышу всё, что он говорит, но всё это кажется какой-то бессмыслицей. Я ничего из этого не помню. Конечно, если бы всё это действительно произошло, я бы что-нибудь вспомнила, хоть что-нибудь.

— Добравшись до пляжа, я пошёл в палатку Эйдена и нашёл тебя. Чейз вызвал скорую помощь, и тебя привезли сюда.

— Ничего из этого я не помню, — честно признаюсь я ему. — Где Эйден? Я хочу с ним поговорить.

— Он на пляже. Чейз накричал на него, не зная о его болезни, и он немного взбесился.

— Он, должно быть, так волнуется, — я оглядываюсь по сторонам, как будто могу каким-то образом встать и уйти. Алек, должно быть, понимает, что я хочу сделать, потому что качает головой.

— Ты никуда не пойдёшь. Тебя чертовски сильно ударили по голове, Лекс. Я мог потерять тебя. Твой грёбаный мозг был повреждён.

— Я знаю, но со мной всё хорошо, и мне нужно, чтобы ты пошёл к Эйдену и сообщил ему, что со мной всё в порядке. Он, должно быть, сходит с ума. Пожалуйста.

Алек глубоко вздыхает.

— Хорошо. Я съезжу к нему утром.

— Нет, сейчас. И принеси ему еды и воды, — умоляю я. — Однажды я видела, как сёрферы расстроили Эйдена, и он спрятался в свою раковину. Он отказывался выходить из палатки несколько дней. Мне пришлось приносить ему еду и воду и уговаривать его выйти.

— Хорошо, — неохотно соглашается Алек. — Но, прежде чем я уйду, думаю, мы должны сообщить о случившемся в полицию.

— Сообщить о чём? Что я ударилась головой и ободрала колени, ведь мы не знаем, как это произошло?

— Хорошо, — он встаёт и целует меня в макушку. — Я поговорю с Эйденом и, надеюсь, что он сможет сказать мне, кто сделал это с тобой, и тогда мы подадим заявление.

— Алек, не пугай его, — начинаю возражать я, когда он отступает. — Если ты придёшь туда, и он расстроится, не усугубляй ситуацию.

— Лекс, — рявкает Алек, затем на мгновение закрывает глаза, чтобы успокоиться. Он открывает глаза, и его взгляд впивается в меня. — Ты могла умереть сегодня вечером. Чейз думает, что Эйден...

— Не-а, блядь, не начинай, — кричу я, отчего моя голова взрывается. — Эйден никогда бы так со мной не поступил. Чейз не знает его так, как я. Если кто-то и сделал это, то это не он. Ты можешь спросить его, но, если он разозлится, оставь его в покое. Я жива и в безопасности, в больнице, и это всё, что имеет значение.

Алек смотрит на меня долгую минуту, как будто хочет возразить, но, должно быть, передумывает, потому что громко вздыхает.

— Хорошо, я вернусь.

Он выходит из палаты, и через несколько минут входит медсестра и говорит, что меня переводят в отдельные апартаменты, поскольку я пробуду здесь следующие пару дней. Как только я устраиваюсь там, моя семья приходит в палату, чтобы навестить.

Джорджия плачет, говорит, что волновалась, и чувствует себя виноватой, что не забеспокоилась раньше. Конечно, я говорю ей, что это всё ерунда. Мои родители нянчатся со мной, спрашивают, всё ли у меня в порядке и не нужно ли мне чего-нибудь. Макс стоит в углу, чувствуя себя виноватым, потому что очевидно, он оставил меня на пляже одну, и я говорю ему, что это абсурдная причина чувствовать себя виноватым, потому что я хожу на пляж одна с шестнадцати лет и оставалась там после наступления темноты столько раз, что и не сосчитать. Мейсон и Мила навещают Анну, но вскоре уходят, чтобы я могла немного отдохнуть. Микаэла звонит Джорджии, которая говорит мне, что думает обо мне и любит меня.

Как только все поймут, что я в порядке и жива, я намереваюсь сказать им всем, что они могут идти домой. Уже поздно – или, скорее, рано, – и все они выглядят как зомби.

Пару часов спустя, когда моя семья всё ещё у меня в палате и отказывается уходить, в дверь входит Алек. Он здоровается с моей семьёй, а затем говорит:

— Я разговаривал с Эйденом.

— Эйден? — спрашивает Джорджия. — Ты думаешь, это сделал он? — я слышу по её голосу, что она не верит, что он способен на что-то подобное. Я не знаю, кто это сделал и почему он хотел причинить мне боль, но интуиция подсказывает мне, что это был не Эйден.

— Кто такой Эйден? — интересуется папа.

— Тот бездомный паренёк, верно? — предполагает мама, вспоминая, учитывая сколько раз я рассказывала о нём.

— Ты думаешь, это сделал тот бездомный? — папа поднимается на ноги.

— Нет, успокойся, — прошу я его. — Эйден бездомный и, я полагаю, ещё и аутист. Алек пошёл поговорить с ним, потому что именно он нашёл меня.