Испорченная кровь (ЛП) - Кенборн Кора
-Ты видел черный внедорожник снаружи?
- Я видел все пять. Зачем покупать цветы, если защита такая же приятная? Он останавливается, тщательно взвешивая свои следующие слова. - Он не успокоился бы, пока не нашел бы тебя, Талия. Он споткнулся и упал на меч собственного обмана, и теперь истекает кровью из-за тебя.
- Ты говоришь слишком спокойно о том, что Каррера влюбился в меня, Pápa.
- Внешне спокойно, mija, - сухо говорит он. - Лучше не заглядывать слишком пристально внутрь.
- Я не знаю, как найти дорогу обратно к нему, - выпаливаю я, когда он поворачивается, чтобы уйти.
- Тогда купи гребаную карту, - говорит он раздраженно. - Сердечные дела - специальность твоей матери, а не моя.
- Чушь собачья, - возражаю я, спуская ноги с кровати. - Есть три типа убийц, Pápa, а не два. Третий убивал из ненависти, пока его душа не почернела. Теперь он убивает из любви.
Его глубокий, издевательский смех следует за ним по коридору. - Меня пытали, в меня стреляли и кололи ножом больше раз, чем я могу сосчитать, Талия Сантьяго, но знаешь ли ты, каково истинное определение боли? Иметь такую умную дочь, как ты.
- Не хочешь угадать, каково истинное определение отца? Мягко возражаю я, заставляя его остановиться и обернуться. - Он мужчина, который делает все возможное, чтобы создать и сохранить счастье своей дочери.
-Чего бы это ни стоило, - соглашается он, ударяя кулаком по дверному косяку, уголки его рта подергиваются. - Даже если это означает принятие гребаного Карреры в качестве зятя.
Глава Двадцать первая
Талия
Той ночью я часами ворочаюсь с боку на бок, мои кошмары превращают мои простыни в очередной беспорядок.
Я вижу лабиринты и подвалы, дополненные саундтреком из слов моего отца. Я проигрываю момент, когда всаживаю стрелу в глаз Монро Спейдеру, но из раны льется темная тень, а не кровь. Затем я возвращаюсь на пляж с Сэмом. Однако я мчусь не к черте на песке. Это мой муж целится мне в голову из заряженного пистолета.
Я просыпаюсь от того, что пыльные солнечные лучи падают мне на лицо. Я вся мокрая от пота и растерянности. Тем не менее, я просыпаюсь с уверенностью, что с меня хватит неподвижности. Я не хочу, чтобы прошлое настигло и поглотило меня до того, как у меня появится шанс прикоснуться к будущему.
Я принимаю душ и мою голову, слегка проводя пальцами по огрубевшей коже там, где Санти вырезал на мне свое обещание. Вдыхая жжение и смакуя его...
Черпая из этого силу.
Приятно наконец-то захотеть исправить меня для разнообразия. В течение многих лет я была единственной, кто пыталась избавить моего отца от его плохих поступков, а мою сестру - от ее болезни... Я не знаю, как, черт возьми, я собираюсь этого добиться, но у меня есть довольно хорошая идея, с чего начать.
Надеваю черные джинсы, красные кроссовки и винтажную музыкальную футболку, распускаю мокрые волосы, а в качестве единственного макияжа использую тушь и румяна. Схватив свою сумочку из гостиной, я направляюсь к двери.
- Куда ты направляешься? - Элла кричит, появляясь в дверях кухни, выглядя восхитительно смущенной тем фактом, что я сегодня выгляжу как нормальный человек, а не ленивец. - Я только что испекла блинчики. У меня даже сироп есть.
- Я ухожу покупать карту, - загадочно говорю я, вылетая за дверь и натыкаясь прямо на стену крепких мускулов.
- Господи, Талия, где пожар?
Я поднимаю глаза и вижу, что мой любимый телохранитель снова бредет по коридору в синяках.
- Рис! Роняя сумочку, я обвиваю руками его огромную талию, наполняя наше воссоединение извинениями. - Прости, что я сбежала в Нью-Джерси. Прости, что наговорила тебе столько лжи. Я столько раз хотела сказать тебе правду. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него, убежденная, что это мираж. - Я думала, мой отец убьет тебя после всего, что я сделала.
- Это было некрасиво, милая, но я все еще жив. Мы оба живы, - грубо заканчивает он, вздергивая мой подбородок, как делал, когда я была ребенком. - Как ты себя чувствуешь?
- Я в порядке.
Он собирается сказать что-то еще, но в последнюю секунду передумывает. - Итак, куда мы направляемся?
- Вон.
- Не хочешь уточнить? спрашивает он, приподнимая бровь. - Ты знаешь, что не можешь покинуть эту квартиру без своей охраны. Итак, в чем дело? На этот раз ты выберешься из окна пятидесятиэтажного дома или дашь мне адрес, чтобы я мог организовать людей и транспорт?
- Людей и технику, пожалуйста, - говорю я, одаривая его застенчивой улыбкой. - Мне нужно немедленно увидеть Эдьера Грейсона.
Офис Эдьера расположен на ультрастильной улице в Верхнем Вест-Сайде, вдоль которой растут платаны, коринфские колонны и крылечки из серого камня. Это безжалостно роскошно и жестоко занижено, и ничто в этом меня ни в малейшей степени не удивляет.
Это просто так.… Невероятно.
Искусство и дизайн умеют окрашивать все, включая смерть и разрушение. Так или иначе, мой друг детства всегда найдет способ совместить это.
Рис открывает передо мной дверцу машины, и меня провожают через шеренгу вооруженных охранников в элегантный белый вестибюль с выложенным клетчатой мраморной плиткой полом. Оттуда мы поднимаемся на лифте на верхний этаж, где меня провожают в огромную белую комнату с черной мебелью.
Эдьер сидит, задрав ботинки на стол, и слегка барабанит пальцами по поверхности, совещаясь с парой своих людей. Когда мы входим, он поднимает голову, и его обычное невозмутимое выражение сменяется удивлением, когда он видит меня.
- Оставьте нас, - рявкает он, указывая и на Риса.
Как только дверь закрывается, его ботинки соскальзывают со стола. - Талия, - говорит он, подходя ко мне, выглядя таким же красивым и безжалостным королем картеля, как и Санти. - Слава богу, что с тобой все в порядке.
- Благодаря тебе, - говорю я, протягивая руку, чтобы коснуться его руки. - Я серьезно, Эдьер. Я никогда этого не забуду.
Он хмуро смотрит на мою руку, которая теперь стала предметом нашего разговора. У Эдьера есть привычка заставлять вас чувствовать себя центром вселенной, но он никогда не позволит вам ответить ему взаимностью. С тех пор как он захватил Нью-Йорк, он держит всех на расстоянии вытянутой руки. Просто спросите мою сестру… Она знает все о его синдроме жара и холода. Ее пальцы покрыты шрамами от попыток подобраться поближе к его заборам из колючей проволоки.
- Я приму половину похвал, но отдам должное там, где это уместно, - говорит он, отходя, оставляя мою руку повисшей в воздухе. - Как бы мне ни было больно это признавать, но ваш муж заслужил остальное.
Услышав это, я опускаю руку, как камень.
- Как Сэм?
- Все еще дышит. Оставайся поблизости, если хочешь подтверждения. Он должен прибыть с минуты на минуту.
- Троекратное ура в честь невероятного уровня выживаемости среди нас, - устало говорю я. - Я знаю, что Санти сделал для меня, Эдьер. Я знаю, чем он рисковал.
Он изучает меня мгновение, прежде чем сказать: - Достаточно справедливо.
- Это место задумано как монохромная зона боевых действий? Я оглядываю его кабинет в поисках смены темы.
- Ты бы предпочла, чтобы я повесил на стену фотографию Санта-Муэрте, чтобы ты чувствовала себя как дома?
- Ты был в Legado, - тихо говорю я.
- Я подумал, что могу также извлечь финансовую выгоду из этого перемирия, пока оно все еще действует. Мы открыли наши соответствующие порты для взаимовыгодной торговой сделки. Но что-то подсказывает мне, что ты здесь не для того, чтобы обсуждать импорт мексиканского и колумбийского кокаина, - добавляет он, заметив мое лицо.
- Когда ты его видел?
- Вчера.
- Как он?
- Как всегда, самонадеянный, - сухо замечает он. - У этого засранца хватило наглости потребовать разделить прибыль на шестьдесят и сорок.
Уголки моего рта невольно приподнимаются, когда я усаживаюсь на свободный стул. Эдьер садится напротив, снова водружая ботинки на стол. Когда мы были детьми, он всегда был старше и хладнокровнее. Сейчас он ледяной человек.
