Гнев изгнанника (ЛП) - Джей Монти

Я сломал ее башню из слоновой кости. Она больше не верная последовательница религии Ван Доренов. В тот момент, когда ее губы коснулись моих, она стала Иудой.

Предательницей.

Каждый раз, когда ее семья будет упоминать мое имя, она будет вспоминать эту ночь и то, как приятно было предавать тех, кого она любит.

Мой запах на ее коже. Следы моих зубов на ее шее. Моя сперма, стекающая по ее бедрам.

Сегодня ночью королева Пондероза Спрингс стала моей изгнанницей.

Глава 5

Реальность галактики

Фи

19 августа

— С днем рождения, Энди!

Розовые щеки моей младшей сестры озаряются застенчивой улыбкой. Свет струится из окон за ее спиной, окутывая ее лучами солнца, пока она смотрит на семнадцать мерцающих свечей.

Я скрываю улыбку, стоя в арочном дверном проеме, пока она кладет ладони на полированный стол из красного дерева. Андромеда закрывает глаза, на мгновение задумывается, загадывает желание и задувает свечи одним выдохом.

Столовая моей семьи сотрясается от аплодисментов и возгласов. Хрустальная люстра, свисающая с высокого потолка, звенит от возбуждения, когда все подходят к моей сестре.

Дядя Сайлас тихо целует ее в макушку, держа на руках своего шестилетнего сына Скаута, который пытается дотянуться до торта. Тетя Брайар обнимает ее так крепко, что мне кажется, я слышу, как хрустят ее ребра, и не хочет отпускать, пока ее не оттаскивает муж. Все по очереди обнимают ее, осыпая любовью и пожеланиями.

— Она ненавидит все это внимание.

Нежный, сладкий голос одной из моих теть щекочет мне уши. Тепло разливается по моему животу, когда я смотрю в сторону и вижу, как она выходит из гостиной и присоединяется ко мне в дверном проеме, на ее миниатюрную фигуру надето черное платье с пышными рукавами и пуговицами.

— Я даю ей двадцать секунд, прежде чем она сбежит со своего же собственного праздника.

Лира Пирсон всегда была для меня Мортишей Аддамс. Когда мне было семь лет, я думала, что она вампир, и днями напролет обыскивала их поместье в поисках гробов. Дверь за дверью, комната за комнатой, но я так ничего и не нашла.

Пока однажды просто не спросила ее мужа об их местонахождении.

— ТБ! ТБ!

Крича прозвище, которое папа велел мне использовать, я ворвалась в кабинет дяди Тэтчера. Он говорит, что это его любимое прозвище, а я думаю, что оно забавное, потому что означает «туалетная бумага». Я резко остановилась перед огромным деревянным столом.

— Да, мини-версия Рука? — он поднял на меня глаза от бумаг в своих руках, подтолкнув очки на переносицу, и, как обычно, выглядел раздраженным.

— Где гроб, в котором спит тетя Лира? — выпаливаю я, раскачиваясь на пятках, устав от поисков в их бесконечном доме.

Он тихо смеется, чего я от него раньше не слышала.

— Ты думаешь, мы вампиры?

— Не ты. Ты недостаточно крутой. Ты продаешь дома. Но она – крутая. Вы живете в доме с привидениями, и она всегда одета в черное!

Он поднимает бровь.

— Понятно.

— Ну? Где он? — я практически подпрыгиваю на пятках, ожидая, когда он мне ответит.

— Извини, что разрушаю твои надежды, но она не вампир, — дядя Тэтч кладет бумаги, наклоняется вперед и смотрит на меня с небольшой улыбкой. — А если бы была, я бы тоже им был. Кем бы ни была твоя тетя Лира, я буду таким же.

Их любовь – это какая-то болезнь. Прямо как у моих родителей.

Такая любовь, которая «случается раз в жизни», «к черту весь остальной мир», «мы созданы друг для друга».

Никакая наука не заставит меня поверить, что такого не бывает, потому что я вижу это на протяжении всей своей жизни.

Заслужить это – совсем другое дело.

— Вы как солнце и луна. Даже в детстве ты обожала быть в центре внимания, а Энди это ненавидела, — Лира улыбается и качает головой. Ее дикие черные локоны с седыми прядями колышутся при каждом движении.

Сдерживая смех, я подношу банку с газировкой ко рту. Ни для кого не секрет, что я любила и люблю внимание.

Не знаю, когда я это заметила. Может, когда заняла первое место в школе за проект по науке о магнитной левитации. А может, когда учитель пятого класса, который ненавидел папу с тех пор, как они учились в университете, вызвал меня отвечать перед всем классом и я блестяще ответила на его вопрос.

Неважно, когда это началось, похвала и восхищение стали для меня наркотиком. Теперь я выставляю напоказ все свое бунтарство. Я взяла все свои страсти и спрятала их глубоко внутри, надеясь удержать их там и одновременно не дать никому заглянуть глубже.

— Как ты думаешь, когда они поймут, что между ними больше, чем дружба?

Я возвращаю внимание к Энди, замечая Эзру Колдуэлла, стоящего в углу прямо за ней. В доме пятнадцать человек, большинство из них в столовой, но его темные глаза прикованы именно к ней.

Они не шевелятся. Вообще.

Мне кажется, что я должна физически поднять свою руку и придержать глаза, чтобы они не закатились.

— Лучше бы до того, как он разобьет ей сердце, — бормочу я.

— Всегда такая пессимистка, мой светлячок, — Лира поднимает тонкую руку, украшенную изящными кольцами, и заправляет прядь волос мне за ухо.

Я беззубо улыбаюсь и пожимаю плечами.

— Скорее, реалистка. Они еще юны. Расставания среди школьных пар составляет около пятидесяти четырех процентов. Разбитое сердце здесь просто неизбежно.

— Ты тоже еще юна, знаешь ли? — толкнув меня бедром, она игриво приподняла бровь. — Наслаждайся. Этот период твоей жизни – подарок. Бери от молодости все, влюбляйся и расставайся. Сердце – вещь выносливая. Оно выдержит гораздо больше, чем ты думаешь.

— Нет, спасибо. Звучит как ненужные страдания.

— Ты еще передумаешь. Просто еще не встретила того, кто тебе нужен.

Да, не могу найти подходящего человека, потому что трахаю парней, которых ненавижу.

От этой мысли мне хочется засунуть руку в блендер. С тех пор как ад замерз, эти маленькие раздражающие кадры из фильма с водонапорной башни всплывают в моей голове. Ярость закипает во мне, бурлит в костях, грозя выплеснуться наружу.

Я сама мешаю своему счастью, гоняясь за саморазрушением, чтобы скрыть то, что со мной произошло. Я сожалею о многом, но секс с Джудом Синклером – самое страшное.

Было бесчисленное множество причин, по которым я не должна была этого делать.

Мой отец с детства предупреждал меня держаться подальше от Синклеров. Джуд лучший друг Окли Уикса, которого я ненавижу. Я добилась его ареста. А еще его отец когда-то встречался с моей мамой. Список можно продолжать бесконечно, и я могла бы выбрать любую из этих причин, чтобы не делать того, что сделала.

Но не выбрала. Ни одна из них не пришла мне в голову в тот момент, когда его губы поглотили мои. Мой мозг отключился, взял чертов отпуск от рационального мышления и позволил моей безответственной вагине взять верх. Не буду врать, я не славлюсь тем, что выбираю подходящих парней для секса, но Джуд откусил хороший кусок.

Нет, он забрал всю пекарню.

Рассеянно я подношу руку к шее и провожу большим пальцем по засосам, замазанным косметикой. В животе поднимается жар, и меня наполняет раздражающая боль. Я уже неделю борюсь с этим неприятным ощущением. Но это ничто по сравнению с чувством вины за то, что я не только позволила этому случиться, но и получила от этого удовольствие.

Каждый укус, каждый толчок, каждый хриплый стон.

Когда пот высох, я ненавидела только себя за то, что он заставил меня кончить сильнее, чем кто-либо и когда-либо. Холодный озноб пробегает по мне, и я отдергиваю руку от горла. Черт, я такая дура.

Как я могла быть такой дурой?

Я прочищаю горло.