Неладная сила - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– Упыри скотинушку нашу увели! – толковала тетка Хавра. – А приходили-то они за кем? За Устиньей. Она им нужна – а нам что, всем теперь за нее пропадать? Коли нужна им – пусть уж забирают, а от нас отвяжутся.
Так она говорила, толкаясь среди собиравшейся толпы – зевающих мужиков и взволнованных баб. Пока за спиной у Хавры не возник Куприян и не приказал вполголоса:
– Умолкни, глуподыра!
Возмущенная Хавра обернулась, взглянула Куприяну в глаза… и обнаружила, что ответить ему не может: язык залег во рту камнем, в горле кончился голос. Хлопая ртом, она не смогла издать даже писка. Пыталась жаловаться, но лишь размахивала руками, и скоро раздосадованные мужики стали гнать ее прочь: хватало забот и без Хавры, хлопающей крыльями, будто курица.
– Идемте, мужики! – хмуро сказал Куприян. – Скотина наша цела покуда, да искать далеко придется.
Еще ночью он достал свой горшок и снарядил на поиски духов-помощников: велел сыскать стадо и воротить. Неладная сила расстаралась, но выполнить приказ не смогла. Уже под утро в горшке булькнуло, и на дощатый пол, расплескивая воду, выпрыгнула крупная лягушка – Темнуха.
– Сыскали мы скотину вашу, – квакнула она. – В лесу стоит, на Черном болоте, на дальнем конце сосновой гривы. Да привести не можем – держит ее сила посильнее нашей.
– Понеладнее? – мрачно уточнил Куприян.
– Сам увидишь.
Понимая, что дело опасное, не представляя, с чем могут столкнуться, каким окажется неведомый похититель, барсуковские мужики снарядились, как на войну: взяли топоры, рогатины, с какими ходили на кабанов и медведей, луки и стрелы. Умам рисовался некий змей о двенадцати головах, способный заглотнуть разом целое стадо. На опушке леса бабы отстали. Неровным длинным строем ватага мужиков растянулась по неширокой тропе в обход озера; следы коровьих копыт и уже подсохшие навозные лепешки указывали путь. Но, как ни вглядывались, никаких иных следов, кроме коровьих, не нашли. «Он, злодей, видать на крыльях летел!» – сказал дед Быльча. Мужики шли в угрюмом молчании. Возглавлял строй Куприян с посохом – вместилищем помощничков.
За Игоревым озером начиналось Черное болото. Ради его дурной славы здесь никто не бывал: ягоды бабы брали в других местах, и ловцы сюда не забредали, опасаясь сами стать добычей. Тропинок тут не было, и мужики по одному осторожно пробирались вслед за Куприяном прямо через лес. Помня рассказы об утонувшей литве, беспокойно озирались, вздрагивали при виде каждой кочки – не голова ли упыря, лезущего из болота?
Дорога давалась трудно: сухих мест было мало, под ногами хлюпала вода, и обувь у всех быстро промокла. Иной раз приходилось жердями прощупывать почву, прежде чем ставить ногу.
По широкой дуге огибали гиблые места, где мертвые стволы без веток торчали из темной воды среди моховых кочек. Такие урочища, где нельзя ни плыть, ни идти, считаются воротами на тот свет, и даже издали смотреть на них было жутко. Из мелкой воды торчали огромные выворотни, и при виде каждого мужики заново вздрагивали, видя в нем чудовище. Иные вытянули вверх свои кривые корни-лапы выше человеческого роста. Неприятно было смотреть на путаницу сухих, колючих еловых ветвей – будто на ждущие тебя жесткие тенета. Лежащие стволы, одни голые, другие в изжелта-зеленой моховой шкуре, выставили длинные крепкие сучья, будто копья, и обходить этих копейщиков приходилось далеко. Среди зелени леса сухие, мертвые ели торчали стражами того света, в броне желтых твердых грибов-наростов. А на останках прежних лесных богатырей уже растопырили лапы бодрые молоденькие елочки, но даже их зелень казалась ядовитой, недоброй. Каждый обломанный ствол в человеческий рост прикидывался здешним обитателем, – неживым, но опасным. Сам воздух здесь был напоен злом – мужики старались дышать неглубоко и постоянно крестились, прикасались к оберегам под одеждой, судорожно сжимали топоры. Иной раз вскрикивали, увидев под ногами длинные серые сучья и приняв их за исполинских змей.
Путаница мертвых ветвей и темной воды уходила во все стороны, сколько хватало глаз, терялась в лесном мареве. Поистине здесь начинался тот свет, и каждому было ясно, почему его с детства учили держаться подальше от Черного болота. Утешало то, что на влажной земле четко виднелись коровьи следы – стадо прошло здесь, ведомое невидимым, но уверенным пастухом, и нигде не попалось ни одной отставшей скотинки. Если не перетонули все, так что уже и пузырей не осталось. «Леший вел!» – думал всякий, не решаясь сказать об этом вслух, и на каждом шагу сердце трепетало от страха. Но куда деваться? Скотина – главное богатство каждой семьи, без коровы как жить?
Уже за полдень присели на сухом местечке – так устали, что повалились прямо на мох. Достали из котомок припасенные горбушки, сало, сыр, без охоты пожевали, отмахиваясь от комаров. Озираться вокруг было жутко: когда стих шум движения, показалось, что болотистый лес поглотил людей, что отсюда уже не будет выхода. Задерживаться не стали – передохнули немного и тронулись дальше.
Коровьи следы поднялись на гриву и здесь, на сухой хвое, исчезли. По твердой земле мужики пошли быстрее. Куприян сказал, что осталось недолго, и барсуковские приободрились. Прошли еще несколько сотен шагов – как вдруг откуда-то спереди донесся жуткий рев.
От неожиданности мужики прянули назад, наталкиваясь друг на друга, присели и застыли. В лесу выло и ревело, будто там засел змей о двенадцати головах, и каждая из его глоток вопила в ожидании добычи. Самые робкие даже подались было назад. Подумалось: вот куда нас леший манил, чудовищам на добычу!
– Да стойте вы, остолопы! – крикнул Куприян. – Это ж коровы наши ревут! Они ж сутки не доены!
Ужас сменился робкой радостью: опомнившись, мужики узнали голоса своей скотины и чуть ли не бегом побежали к оконечности гривы. Даже усталость как рукой сняло.
Коровий рев усиливался. Вот среди сосновых стволов замелькали знакомые шкуры – черно-белые, рыжие. Все барсуковское стадо тесно сгрудилось на оконечности гривы, занимая пространство шириной шагов в пятнадцать-двадцать.
Завидев родных коров, мужики ускорили шаг, готовые броситься им на шею… а потом резко остановились.
– Господи боже!
– Чур со мной!
– Желанныи матушки!
Куприян, немного отставший, пробился сквозь толпу – и спервого взгляда понял причину замешательства.
Коровы не просто так сбились в кучу. Они теснились близ кольца, образованного светло-серыми
