Тени столь жестокие - Лив Зандер

— Я приду за тобой, — шепнул Малир сквозь непрекращающийся стук моего сердца.

Лицо стража побледнело под мерцающим светом факела, и он обменялся испуганным взглядом с другим.

— Призыв к оружию.

Гул рога раздался снова, громче и настойчивее. Оба стража обернулись и бросились с пляжа к Тайдстоуну так быстро, что за ними послышался звон металла о металл.

Я замерла на мгновение, выдыхая облачко белого предательского облегчения в ледяной воздух.

— Малир может появиться здесь быстрее, чем я ожидала.

А значит, Марла сможет найти безопасное место за его отрядами, и я поспешила к массивному деревянному корпусу пришвартованного корабля. Он был настолько высоким, а луна стояла так, что на пляже появлялись ещё более темные тени. Я опустила мешок на землю, чтобы вороны могли пошевелиться и выпрыгнуть.

Тени скользили по ночи, складываясь в образ Марлы, когда она споткнулась о один из деревянных столбов и ухватилась за него для равновесия.

— Времени у нас почти нет.

— Хватит, чтобы ты рассказала мне, кто я, — сказала я. — Весь Тайдстоун вызвали во внутренний двор. Пожалуйста, скажи мне, что ты видела!

Она кивнула и повернулась так, что её спина прижалась к столбу. Свет, отражённый от снега за нами, позволял разглядеть её глаза. — Твоя мать, твоя настоящая мать, работала в…

— В Тайдстоуне, я уже знаю это, — сказала я, тревожно перешагивая с ноги на ногу, пока бросала мешок в воду и туже закутывалась в плащ. — Она продала меня леди Брисден за мешочек монет.

Марла покачала головой, и даже темнота не могла скрыть недоверие, вырезанное на её лице морщинами на лбу.

— Нет, дитя. Она не продала тебя за монеты.

Мои губы пересохли.

— Что? Но… леди Брисден…

— В день твоего рождения над нашими королевствами уже нависла тень войны, вороны проклинались, им отказывали в тавернах, а простые люди нападали на них по всей Дранаде, — сказала она. — Лилит была судьбой, как и мой любимый Аскер, одарённой видением будущего. Тебе был всего один день, когда богиня показала ей твою смерть.

Мое лицо онемело.

— Мою смерть?

— Ты не должна была дожить до девяти лет. — Она покачала головой. — Мы не вправе сомневаться в судьбе, не говоря уже о том, чтобы вмешиваться. Лилит не должна была этого делать, но как мать я не могу ей этого вменять. Богиня знает, что я сделала бы то же самое, если бы мне показали это в ту зимнюю ночь.

Когда её дочь умерла…

— Аскер рассказал мне. Мне жаль твоей утраты, — сказала я. — Но я всё ещё не понимаю. Зачем меня отдавать?

— Чтобы защитить тебя, Галантия, — сказала она, её слова были как нежное прикосновение, медленно обвивающее моё сердце. — Она видела войну и разрушительные последствия, если кто-либо узнает, кто ты есть, что могло бы привести к смерти её маленькой дочери во время осады на Вальтариc.

Но это не имело смысла.

— Вальтариc?

— Там бы ты жила, росла и процветала рядом со своим предначертанным, — сказала она. Что это значило? — Она видела его в своих видениях. Видела Воронёнка, которого тебе суждено было любить, ценить, умереть рядом с ним, когда ты была ещё ребёнком, а он не намного старше. Какое ещё место было бы лучше, чтобы спрятать её маленькую дочь, как не прямо под носом человека, чьи катапульты были предначертаны убить её, если бы твоя мать не изменила ход судьбы? Она отдала тебя из любви, потому что хотела, чтобы ты жила.

Любовь.

Это слово накрыло меня, ноги подкосились под тяжестью откровения. Она не просто избавилась от меня, нет, моя мать отдала меня, чтобы спасти мою жизнь! Дыхание перехватило, когда глубина её любви заполнила пустые углубления моего сердца, оставшиеся пустыми все эти годы.

Не продана.

Не брошена.

Не нежеланна.

Любима!

— Моя биологическая мать… — Я провела тыльной стороной ладони по щекам, где пробились несколько слёз. — Она… Она…?

— Среди звёзд, милая, — сказала Марла, её глаза смягчились. — Я не смогла увидеть, что заставило её суровость исчезнуть с небес, но богиня показала мне, что, что бы она ни отразила, это позволило твоему отцу выжить.

— Мой отец? — Сердце ударило о рёбра. Боги, а что если я уже встречала его? — Где он? Твои видения что-нибудь показывали? В Дипмарше?

Тот мягкий взгляд в её глазах сменился жалостью, когда она медленно покачала головой.

— Он… — живот сжался от напряжения, — тоже среди звёзд?

— Да, дорогая.

Я взглянула вверх. Ночное небо над головой вдруг показалось огромным, пустым и в то же время густо усыпанным мерцающими звёздами, каждая из которых была потерянной душой. Где-то в этом необъятном пространстве мои родители светили мне.

Я была по-настоящему одна.

— Как он умер? — спросила я. — Ты видела?

Марла оттолкнулась от деревянного столба, и одно лишь это движение сорвало из неё новый кашель, который потряс руку, лежавшую на моём плече.

— Он тоже был тяжело ранен по пути в Вальтарис. Именно туда они направлялись после того, как Лилит оставила тебя в той белой люльке. Твой отец захлебнулся собственной кровью и умер в тронном зале посланником, а принц Малир гладил его по лбу, когда был всего лишь маленьким мальчиком.

В горле у меня поднялась тошнота от образа, который она описала — мой отец умирал в заботливых руках того самого человека, что когда-то причинял мне боль. Почему именно он? Почему это должен был быть он, а не кто-то другой…

Моё дыхание застыло, ум ухватился за чувство дежавю этой истории, словно я уже слышала это раньше. Где я это слышала? Кто мне рассказывал…

За годы до падения Вальтариса, посланник достиг моих родителей, — голос Малира звучал в моей кружившейся голове. — На шее у него был кулон, окрашенный в красное от его крови. Что-то или кто-то должно было напало на него или его… стаю, по пути в наш город. Он захлебнулся собственной кровью…

— Он предназначен девушке, суженной младшему принцу, — повторила я слова Малира той ночи у ручья, когда он говорил о кулоне, соляной кристалл в оправе из аэримеля. — Нет. Нет…

Из горла вырвался жалобный всхлип. Нет, этого не может быть. Слишком жестоко, слишком страшно, слишком больно.

— Да, — тихо сказала Марла. — Ты, Галантия, — истинная пара Малира. Вы должны были умереть вместе в Вальтарисе под глыбами и тенями, с твоей маленькой рукой, сжатой в его…

— Нет, — казалось, земля ушла из-под ног, мир покатился под углом, когда эта правда обрушилась на меня с жестокой силой штормового моря. — Никогда!

Из груди вырвался крик, яркий