Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу
Лишь одного не хватало мне для полного счастья.
«Нао», – мысленно позвала я беловолосого ёкая. Он не отозвался и не появился – ни котом, ни в человеческом обличье.
Но что-то подсказывало мне, что, стоит вернуться в комнату и заснуть, он обязательно даст о себе знать, притворившись ночным видением, как в ту ночь, когда я впервые говорила с ним лицом к лицу.
«Какое же глупое желание загадал Таичи, – снова поразилась я. – Глупое и гениальное… Сколько людей, должно быть, придумывало самые хитрые формулировки и слова, чтобы получить от Химицу всё, что им было нужно. А Таичи позволил древней силе самой решить, чем она может одарить нас».
И пусть мёртвые оставались мёртвыми, а в моём сердце навсегда отпечатались страхи, насланные тенями, чудо, в которое у меня не было веры, всё-таки произошло.
Бури горы Химицу не позволили солнцу замёрзнуть.
Эпилог
– Здравствуй, Нао.
Сатоко почувствовала моё появление сразу, стоило мне перешагнуть порог её комнаты.
– Значит, ты тоже всё помнишь, добрая подруга.
Она рассмеялась, указывая на подушку перед низким столиком, на которую я с радостью опустился.
– Мы же ёкаи. Нас не так легко одурачить.
– Твоей дочери удалось обмануть ямауб. Да и смертный самурай всё помнит.
– Он ведь загадал желание, конечно он всё помнит, – отмахнулась юки-онна, наливая в две чашки-пиалы белый чай. – А Минори всегда была умной девочкой. Умнее меня.
– Ты ведь знала, с чем ей придётся столкнуться, – тихо спросил я, только теперь понимая, как много Сатоко мне не говорила прежде.
– Знала, – кивнула она. – И я дала ей полную свободу расти той, кем она сама решит быть. Я дала ей то, чего не было у меня, и знала, что эта свобода однажды поможет ей. – Не жалеешь ни о чём?
– Нет, – усмехнулась она. – Я правда полюбила Картера и рада, что он оставил супругу, к которой не имел никаких чувств. А она оказалась не такой уж негодяйкой и позволила ему видеться с их детьми. Хотя, думаю, тут тоже сыграло чудо горы Химицу… И теперь, когда мне нет нужды внушать себе покорность и душить свою суть, жизнь заиграла новыми красками.
– Ты дашь Минори любовь, которой она была лишена?
– А тебе какое дело? – недоверчиво прищурилась Сатоко.
– Нравится она мне, – улыбнулся я.
– Она влюблена в смертного.
– Я знаю.
– Если ты будешь тревожить её сердце, она начнёт метаться. Не порть её любовь.
– Не буду, – спокойно кивнул я. – Коты ходят сами по себе.
Сатоко задумчиво отвела взгляд и молчала несколько долгих минут. А затем всё-таки ответила на вопрос, которого пыталась избежать.
– Я люблю дочь. Всем сердцем. Но я боюсь, что, зная всё, зная, как долго я скрывала от неё правду и намеренно отстранялась… Минори не захочет моей любви.
– Ты же сама сказала, что она умная девочка. Поверь, она всё понимает. А тебе просто нужно не упустить шанс стать для неё той матерью, которой ты хочешь быть. Не всем даётся возможность исправить ошибки прошлого, а у тебя она есть.
– Когда это ты стал таким умным, котик? – с мягкой улыбкой проворковала Сатоко.
– Ты старше меня всего на пару сотен лет, – закатил я глаза. – С учётом того, сколько всего лет мы прожили, покровительственный тон неуместен.
– И всё же я старше! – упрямо заявила она, на мгновение становясь той беззаботной юки-онной, с которой мы впервые встретились в необжитых людьми горах и подружились на века. – Иди уже, нэкомата. Я же знаю, что ты всё равно зайдёшь к Минори.
– Зайду, – не стал отрицать я. – Чтобы попрощаться.
– А потом? Вернёшься домой?
– Ямаубы исчезли. Полностью. Они были старыми грымзами, застрявшими в своих полубезумных законах и устоях. Но всё же они заботились о горах и ёкаях на своих землях. Кому-то нужно занять их место.
– Думаешь, тебя примут? – с беспокойством спросила Сатоко.
– Узнаем, – улыбнулся я, залпом выпивая чай и поднимаясь с подушки. – Прощай, добрая подруга.
– Прощай, нэкомата…
Покинув одну юки-онну, я направился в комнату к другой.
Этот визит почему-то давался мне сложнее. Наверное, потому, что с момента нашего официального, назовём это так, знакомства с Минори, мне не раз приходили видения о том, как мы вдвоём царим среди снегов и льдов – свободные и такие похожие.
Но именно потому, что мы были так похожи, я понимал, что ей будет лучше со смертным Таичи. Всё-таки она была слишком человеком и нуждалась в тепле любви, которое ёкай, проживший так долго и уставший от столь многого, уже не мог дать.
Стоило вообще позволить Минори просто забыть меня. Исчезнуть из её жизни, будто никакого Нао и не было. Стоило поступить так.
Однако я не был настолько благороден, и мне хотелось жить в памяти юной юки-онны хотя бы отголоском.
Войдя в комнату и увидев её спящей, я не удержался от тихого смеха. Над кроватью Минори кружились в танце сотни снежинок – должно быть, она видела какой-то очень хороший сон и реагировала на него своими силами.
Подойдя к ней, я наклонился, оставляя на приоткрытых тёплых губах лёгкий морозный поцелуй и доставая из-за пазухи своего кимоно маленький прощальный подарок.
Проснувшись утром, Минори предстояло найти возле подушки маленький белый комочек. Не бакэнэко и пока не нэкомата, а простого котёнка с голубыми глазами.
– Не забывай своего Нао, – прошептал я, зная, что, прожив долгую и счастливую жизнь со смертным, однажды юки-онна Минори всё-таки вернётся ко мне.
Хотя бы снежной бурей.
КОНЕЦ
Глоссарий
Банши – сверхъестественное существо из британского фольклора, как правило, кричащая или плачущая женщина, предвещающая смерть тому, кто её услышит.
Бусидо (с яп. «Путь воина») – кодекс самураев, единый свод правил и норм, которых истинные воины должны были придерживаться в мирной жизни, в бою и в служении господину.
Гайдзин(-ка) – японское дискриминирующее название для европейцев в период Сакоку (закрытия границ Японии). Буквально переводится, как «человек извне».
Гобан – игровая доска для настольной стратегической игры и-го (или «го») с контрастными фишками в виде плоских круглых камней.
Гэнкан – прихожая в традиционном японском доме. Сакральное место, символизирующее врата между внешним миром и домашним. В гэнканах принято было оставлять обувь, приветствовать хозяина и дожидаться его позволения войти в сам дом.
Даймё – феодал из элиты самураев, владеющий землёй и подчиняющийся сёгуну.
