Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу
– Алое? – спросила я, сплёвывая в стакан остатки масла.
– Да, – кивнула Эби. – А откуда вы знаете, что я начала гладить именно его?
– Я…
И действительно, откуда я знала? У меня в голове была очень чёткая картинка красной ткани. Почему-то на белом фоне. Но я не видела, чтобы Эбигейл доставала из сундука моё единственное алое кимоно или как-то подготавливала его.
– Наверное, просто догадалась, – немного нервно смеясь, сказала я. – Когда прибудет гость?
– Гости, – поправила камеристка. – Мать и сын, а с ними несколько слуг.
Я удивлённо присвистнула совсем неподобающим для леди образом.
– Они точно в курсе, что папа отказался от графского титула и вообще впал в немилость у высшего света из-за развода? Или приезжают с таким размахом, потому что думают, что он всё ещё в парламенте?
– Не знаю, мисс. И не думаю, что за ужином подобное будет уместно спрашивать… Хотите позавтракать в саду?
– Зимой? Ты же замёрзнешь мне подносы приносить!
Эбигейл быстро подалась вперёд, прикладывая ладонь к моему лбу.
– Вроде жара нет, а ведёте себя странно, – нахмурилась она. – Какая зима, мисс? На дворе же август.
– Точно… – протянула я. – Это… была шутка. Давай позавтракаем в саду.
Камеристка помогла мне одеться – пока что в обычное английское платье с неглубоким декольте, открытыми плечами и чудесной голубой юбкой, начинавшейся под грудью.
Стараясь снова не показаться Эби странной, я не стала слишком явно радоваться такому дневному наряду. Хотя на самом деле он меня почему-то очень радовал. Словно я не носила таких платьев целую вечность.
Но если мне казалось, что мои мысли в комнате или внезапно вырывавшиеся изо рта неуместные вопросы были странными, то чувства, которые я испытала следом, вообще выходили за грани разумного.
Оказавшись в коридоре второго этажа Сакуры, я замерла. Меня охватил дикий страх, как будто нужно было срочно куда-то бежать и кого-то звать на помощь. Но эта вспышка тревоги быстро сошла на нет, и коридор вновь стал казаться обычным. «С чего бы ему не быть обычным?.. Я ведь хожу по нему каждый день».
Затем меня охватил ступор на лестнице. Эбигейл уже убежала на кухню, чтобы подготовить мой завтрак, поэтому никто не видел, как я остановилась перед акварельными пейзажами с горами маминой родины.
Всматриваясь в них, я видела не водянистые мазки, а настоящие листья деревьев и заснеженные вершины. Даже запах могла почувствовать. Не британский, а какой-то другой…
С трудом заставив себя отвернуться от картин, я спустилась на первый этаж. Почему-то мне захотелось обойти один из стульев в гостиной по большой дуге, а щека странно заныла с внутренней стороны, когда я миновала ковёр в прихожей. Перед дверью, как обычно, была в ряд выставлена обувь. Мамины ботильоны, папины начищенные сапоги и мои сатиновые летние туфельки.
Надев их, я с каким-то особым наслаждением попрыгала на одном месте и едва не застонала от блаженства, чувствуя привычное удобство.
«Так, Минори… Соберись. Что на тебя нашло?! Просто ещё один обычный день, а ведёшь себя так, будто годами не была в Англии».
Встряхнувшись и похлопав себя по щекам, я вышла из дома.
Август выдался жарким, но не удушающим, и дневное солнце приятно согревало лицо, пока я шла к саду за коттеджем. Там уже стоял столик на изящных кованых ножках, а Эбигейл, что-то напевая себе под нос, накрывала его.
– Чёрный чай, мисс? – весело спросила она, уже держа в руках чайничек.
– А есть… зелёный? – тихо спросила я.
Девушка недоверчиво прищурилась.
– Так. Ну-ка признавайтесь! Вы хотите сказаться безумной и сорвать приём гостей?
– Нет, – честно ответила я, не понимая причин такой реакции.
– Тогда почему вы ведёте себя так, так… – Эби замялась и, не сумев подобрать слова, просто повторила: – Вот так.
– Что плохого в том, что мне захотелось зелёного чаю? – пробурчала я, садясь за стол. – В конце концов, ты же зачем-то спросила у меня про чёрный.
– Вы всегда пьёте чёрный. И на мой вопрос всегда ехидно отвечаете: «Пора бы уже запомнить, Эби!».
– Ну вот, а сегодня хочу зелёный.
– Вы же мне скажете, если почувствуете себя дурно или вас что-то начнёт беспокоить? – уже серьёзно спросила камеристка.
– Конечно, – быстро кивнула я, искренне не понимая, как можно было описать ей те странные эмоции, которые то и дело охватывали меня в этот день.
Однако Эби мой ответ удовлетворил.
Она налила мне зелёный чай, подала яичницу с тонкими кусочками бекона и тосты с солёным маслом.
Я едва не спросила: «Где рис?», но вовремя успела себя одёрнуть и, чтобы не сморозить новую глупость, молча принялась за еду. На вкус она казалась обычной и в то же время непривычной. Однако подумав, что просто не выспалась, я решила не обращать внимания на все подозрительные ощущения.
В конце концов, день был прекрасным, завтрак – вкусным, а в саду всё цвело и душисто пахло. Эбигейл как раз ушла обратно в дом, оставляя меня ненадолго одну, и я могла сполна насладиться безмятежностью летнего безделья.
Между кустами что-то хрустнуло.
Всё тело напряглось, и я мысленно потянулась к солнечному сплетению, чтобы призвать на защиту… что-то. У меня не получилось понять, что именно, а пока я пыталась разобраться с реакцией собственного тела на возможную опасность, из укрытия зелени встал молодой человек.
Он был довольно высок и широкоплеч. Его рыжие волосы пребывали в беспорядке, а некогда симпатичное веснушчатое лицо пересекали страшные шрамы.
– Финн, – выдохнула я, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее.
Не от радости. Далеко не от радости.
– Мисс Картер… – пролепетал сын бывшего конюшего, делая несмелый шаг ко мне. – Можно с вами поговорить?
Ответить я не успела – в этот момент из дверей для слуг вышла Эбигейл.
Увидев Финна, она бросила стопку свежевыглаженных салфеток, которые несла, прямо на траву и кинулась к нему с яростным шипением:
– А ну, прочь пошёл! Не смей заговаривать с мисс! Вон!
Я поспешно встала, едва не роняя стул, и схватила её за руку.
– Всё хорошо! Я не против поговорить…
– Вы в своём уме?! Если мистер Картер увидит здесь этого негодяя, он его убьёт! Вы хотите, чтобы ваш отец стал убийцей?!
Слушая нашу перебранку, Финн Дэмсмол сгорбился и попятился прочь, шепча:
– Простите меня… Простите, ради всего святого…
– Стой! – крикнула я, обходя камеристку. – Что ты хотел сказать?
– Эт-то, – заикаясь кивнул парень. – Я хотел попросить прощения.
– Если думаешь, что тебя или твоего отца снова возьмут на работу, то забудь! – зло выплюнула Эби. – Мисс, как вы
